Дурочкины лоскутки. Старые и новые житийные страницы. Татьяна Батурина
с базара уйду,
Отвернусь от пахучих полотен –
Моя сумка, набитая плотно,
Рас-ка-ча-ет-ся на ходу!
В одно, с самого ранья́ знойное, воскресение мы с братом упросили дядю завернуть с базара к реке.
– Ладно, треба и мне окунуться. И лошади погуляют. А вы гáрбуз заховайте в водяную траву, нехай охолонет, посни́даем…
Арбуз с житным хлебом был любимейшим лакомством, и мы шустро закатили огромный кавун в речку, опутали длинными зелено-бурыми стебля́ми травы, колышущейся в воде рядом с берегом. Ворохнистая травяная горка была похожа на маленький стог, только мокрый, с арбузом внутри.
Пока дядька распрягал лошадей, пока заводил их в реку, похлопывая по гладким блестящим бокам, мы сидели под тальниковым кустиком, смирно ждали, когда же «охолонет» горячее арбузное нутро.
Наконец шумно пофыркивающий, словно конь, дядька вывел лошадей из воды, пустил пастись:
– Ну, где гáрбуз? Пора сни́дати…
Я первая подлетела к нашему мокрому стожку, бухнулась в речку и радостно-нетерпеливо стала расплетать травные косы. Брат, не поспевший за мной и потому обиженно сопящий на берегу, вдруг тоненько, звеняще закричал:
– Змея!
Тут и я увидела змею. Она тоже глядела на меня, подняв над водой совсем рядом со мной маленькую черную головку с острым уголком-коронкой. Я не могла оторвать взгляда от немигающих глаз – черных, блестящих. Почему-то не испугалась, не выпустила из рук охапистые стебли. Так мы со змеей и глядели друг на дружку, пока подбежавший дядя Андрей не выдернул меня из воды со словами:
– Смелая дивчина, да дюже глупая!
Змея чуть отплыла в сторону, следила. Мне казалось – за мной. Но арбуз забрать позволила.
Только есть его нам расхотелось, да и дядька скомандовал:
– До дому!
Поехали. Мы прислушивались к дядькиному недовольному молчанию, нарушенному лишь один раз:
– Она, видать, сама ребятенок еще…
А я и не догадывалась! Какая же я дурочка, ведь это была не змея, а всего-навсего маленькая змейка, которая просто хотела поиграть…
Приехали домой, рассказали «змеиную» историю. Ох, и ругалась тетя Настуня – на весь двор! Даже за колодцем, куда мы с братом спрятались от теткиного гнева, слышны были угрозные обещания посадить нас в сарай под замок и «исти не давати». Такого, конечно, быть не могло, и, успокоившись, мы уже смело подглядывали, как дядя Андрей похаживал по двору, глазами посверкивал. Потом подошел с ведрами к колодцу:
– Как воды натаскаете в бочку, тикайте до дида. Нехай титка трохи посерчает, и́ноди треба.
В дедовом дворе с незапамятных времен росла вишня, от старости такая высокая и разлапистая, что урожай собирать было легко: ветки крепкие, не переломятся, если по ним ползти до самых крайних недоступных вишенок. Хотя дед не велит:
– Нехай птицам будут!
Птицам так птицам, мне же хватает другой заботы – собирать вишневый клей: нутряной сок просачивается через кору дерева и насыхает на ней блестящими вязкими ручейками – вкусно! Значит, скоро будут варить варенье.
В каждом дворе на временных печках из глиняных кирпичей устанавливают медные тазы, залитую сахарным сиропом вишню – без косточек! – ставят