Русская комедия (сборник). Владислав Князев
Подстаканников.
– Но что скажет директриса Рогаткина? – чешет затылок оппонент великого физика. – Она скажет, что теперь ей абсолютно ясно, кто является идейным вдохновителем тех безобразников, которые закидали окурками школьный туалет, причем ладно бы пол, а то еще и потолки. Из-за этих потолков Рогаткина готова кинуть меня насчет повышения категории и оклада. А повышением, сами понимаете, не прокидаешься…
– А кредитом – тем более! – по-заячьи суетливо подхватывает наш бармен и спешит закруглить тему: – Так что больше свои прожекты вы мне не подкидывайте.
Это сказано прямо-таки с ослиной категоричностью, но Юрий Цезаревич, кажется, забыл про выдающиеся музыкальные таланты старшего лейтенанта милиции Самосудова. Демьян Иванович смело опровергает известное изречение насчет того, что музы боятся пушек и в их присутствии помалкивают. В Западной Европе и Москве, может, и боятся. В «Утесе» – ничего подобного. Вон она, «пушка», в кобуре участкового. Но музы никак не хотят молчать, их так и подмывает откровенничать.
– Если откровенно, – говорят музы устами Самосудова, – были и серьезные сомнения. Возможно ли превзойти таких музыкальных гигантов, как Бах, Гайдн, Бетховен, которых совершенно заслуженно называют непревзойденными? Кажется, невозможно. Но вдохновение властно приказывает дерзать. Для военного человека приказ есть приказ. Сейчас я вынашиваю дерзкий творческий замысел. Цель его – превзойти гигантов Баха, Гайдна, Бетховена. Как в отдельности, так и вместе взятых.
Импульсивно поправляя кобуру, наша милиция оглядывает внемлющую аудиторию. Нет, никто не сомневается в том, что наша милиция способна на все.
– Я намереваюсь сочинить масштабное симфоническое произведение, – говорит Самосудов. – Оно будет называться «Концерт для милицейского свистка с оркестром».
– Неслыханно! – ахает зал.
– Ну почему? Я уже слышу эту грандиозную феерию звуков от начала до конца. Вот плавное адажио, вот мощное крещендо, а вот… бурные овации.
Бармен в седьмом поколении стоит, развесив уши. Нечего сказать-то. Ну так наливай.
– За колдыбанского Бетховена!
Ульк…
– Ну? – сгорая нетерпением, обращается спустя неделю-другую Юрий Цезаревич Подстаканников к менту, взявшемуся утереть нос Баху, Бетховену, Гайдну, а заодно уж и Мендельсону. – Когда же вы собираетесь приступить к сотворению своего симфонического шедевра?
– Уже собрался, – отвечает Демьян Иванович, – но… приступить нет возможности.
– Что же мешает? – в отчаянии вопрошает бармен. – Как всегда, какой-нибудь дефицит? Наверное, нотной бумаги нет?
– С нотной бумагой – никаких проблем, – возражает Самосудов. – Мы даже протоколы на ней пишем – за не имением бланков. Однако при чем тут нотная бумага? И вообще ноты. Вся проблема в том, что в Колдыбане не имеется симфонического оркестра. В областном центре, правда, имеется, но… малого состава. Остаются московские концертные залы.
– Ну? –