Кремлевские призраки. Игорь Харичев
работать у президента? Конечно, если ход событий предопределен, предопределено и то, что касается каждого человека. То бишь, если он оказался в Кремле, значит, так должно было случиться. И все-таки, странно.
Под высокими сводами усталого здания он ощущал накатывающее временами волнение, чувствовал – история не ушла, она рядом, здесь. Прошлое, настоящее и будущее не просто переплетены – они едины. А если это так, то прошлое… доступно?
Мысли об этом не оставляли его. В один из сентябрьских вечеров, захваченный ими, он почувствовал непреодолимое желание выйти в коридор. Паркет под ковровой дорожкой глухо скрипел в такт его неспешным шагам, тревожа лениво растекшуюся, густую тишину. Казалось, он один в большом здании. Внезапно из-за поворота послышались встречные шаги, двойные: на четкий ритмичный звук накладывался другой, мягкий, глуховатый. Шаги приближались. Он ощутил странный холодок под сердцем – что-то должно произойти сейчас. Воропаев замер. Шаги все ближе, ближе…
Он был во френче, том самом френче, который всем знаком по многим портретам и фотографиям. Невысокого роста. Глаза быстрые, цепкие. Поравнявшись с Воропаевым, остановился. Остановился и тот, который шел чуть поодаль, высокий, стройный, в военной форме, с револьвером на боку.
– Здравствуйте, – с приятным акцентом сказал тот, который так походил на Сталина.
– Здравствуйте, – неуверенно ответил Воропаев.
– Я вас раньше не видел. Вы давно здесь работаете?
– Нет… недавно.
Высокий смотрел на Воропаева пристально, как смотрит бульдог, охраняющий хозяина от чужака. Он готов был схватиться за револьвер в любую секунду, и это коробило.
– Ваша фамилия? – спросил Сталин.
– Воропаев.
– Ну что ж, товарищ Воропаев, будем вместе работать на благо нашей страны.
Он протянул руку, и Воропаев ответил ему Дежурное рукопожатие, но небольшая рука оказалась горячей.
Он пошел дальше, а второй, высокий, надвинулся на Воропаева и прошипел:
– Документы.
Воропаеву стало не по себе. Путаясь, он достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и раскрыл его. Он ожидал самого худшего – сейчас выявится его неправомочность, поднимет шум, а вслед за тем… Но длинный, пробежав глазами документ, вернул его без слов и быстро пошел, догоняя своего патрона. Озадаченный Воропаев, проводив его взглядом, посмотрел на удостоверение. Это был незнакомый документ, выписанный, тем не менее, на него, Воропаева, с его фотографией. Наверху было напечатано: Центральный исполнительный комитет ВКП(б).
В смятении он вернулся в кабинет. Там ничего не изменилось: те же панели вдоль стен, тот же стол, шкаф, стулья. Впрочем, исчезли компьютер, телевизор, а белые телефоны сменились черными, высокими. Увидев на столе газету, Воропаев рванулся к ней – «Правда» от 26 февраля 1930 года. Тридцатый! Шестьдесят три года назад? Чепуха какая-то. «Любопытный сон, – подумал он. – Складно все.