Спаси нас, Господи, от всяких перемен!. Елена Володина
потихоньку пробирать, и речь его полилась ровнее, без стрессовых ноток: – Так что дом под Барселоной я уже заказал. Да-да. А ты думал? – Увидев широко раскрывшиеся глаза соседа, Анатолий захохотал, довольный собой. – В Калейе. Деревня такая на побережье Коста Бравы. В доме два этажа, пять комнат, во всех кондиционеры; бассейн, терраса, а на ней есть вот такой мангал, – он очертил руками внушительный прямоугольник. – Ты мясо как, уважаешь? Молоток! Значит, по вечерам будем жарить. И под красное испанское винцо, да? М-м-м…
Егору даже почудилось, что он слышит запах дыма и шипение жирной свинины на углях. Вокруг была расхлябанная весна: то дуло, то парило, то заливало, то потом пекло нещадно… «А на Средиземноморском побережье наверняка тёплый бриз, крики чаек, золотистый, обжигающий ноги песок, как показывают по телику…» – Егор пошевелил пальцами в туфлях и оттянул угол воротника рубашки.
– А море далеко от дома?
– Не-а, пешком двадцать минут. И прислуга задёшево: убирать там, харчи варить. Мы летим через месяц. Раисе рожать в середине июня, и месяц она там долежит, а вы к родам прилетайте. Заодно будет кому тут за Настей присмотреть.
– Как – за Настей? А ты её с собой не берёшь?
Анатолий помотал головой:
– Нет. Тренер так надолго её не отпустит. Короче, с деньгами я тебе помогу, а ты за дочерью последишь. А потом её с собой привезёте – пусть братику порадуется.
Очень скоро Анатолий действительно принёс Егору тысячу долларов и билеты на самолёт. В стране все, кто мог, держали сбережения в иностранной валюте, доверия к которой было больше. Иванов отдал часть зелёных бумажек Кате, а часть припрятал; знающие люди рассказывали, что за границей в казино всегда в первый раз «прёт». Егор очень надеялся на крупный выигрыш, чтобы расплатиться со всеми долгами и навсегда завязать.
7
Вылетая в Барселону девятнадцатого июня, трое Ивановых из суеверия держали кулачки сомкнутыми. Настя, глядя на бледную Веру, успокаивала подругу, у которой этот полёт был первым, довольно своеобразно:
– Я вот моря боюсь. А самолёт – что? Если сломается, ничего не поймёшь и сразу бухнешься. − Заметив, что от таких слов Катя до белизны сжимает ручки сиденья, Настя расслабленно откидывалась на спинку кресла.
За месяц, что она жила у Ивановых и её берегли как хрупкую фарфоровую куклу, отчего-то созрела в девочке неприязнь к отношениям в чужой семье. Там всё было не так, как у них. Например, когда тётя Катя накладывала девочкам в тарелки оладьи или жареную картошку, она не прикусывала от досады губу и не стучала ложкой о край сковородки до звона в ушах. А мужчины, оказывается, тоже умеют пылесосить, мыть раковину в ванной, вешать бельё на верёвку и переживать за жену, когда у неё стреляет в пояснице. И жене не нужно прогибаться перед мужем, вымяукивая деньги на дорогой крем. Ещё было странным, что итальянскими полусапожками со «стеклянными» голенищами из синтетики никто из Ивановых не «болел», а в прихожей Уховых на полке их стояло три пары