Спаси нас, Господи, от всяких перемен!. Елена Володина
бессилия Настя приникла к Кате.
– Пошли! Наша комната наверху, – Вера потянула её за руку. Настя подчинилась, подумав, что при случае можно будет уткнуться в плечо и подруге. Девчонок всегда соединяло нечто большее, чем обыкновенные добрососедские отношения.
8
Рождённым в тот день «мальчиком» оказалась Мари. Когда Анатолию сообщили про дочь, ему стало дурно:
– Как это – «чика»? У меня должен быть парень, чико, понимаешь? Чи-ко… Ухов орал на нянечку, улыбающуюся в ответ. Что-то объяснив счастливому отцу длинной фразой, в которой стояли и «чико», и «чика», и снова «чико», она пригласила Анатолия войти в палату к роженице. Раиса к этому времени уже вытирала лицо гигиенической салфеткой, а ребёнок лежал в розовых штанишках и маечке, предоставленных клиникой.
– Раиса, это шо? – мужчина посмотрел на сморщенное красное личико и сморщился сам. – Обещали парня, а это шо?
– Ты что − дебил? – женщина в выражениях не стеснялась. – Откуда я знаю, что там внутри сидело? Что получилось, то и получилось....
– Надо было в Южном рожать, – сказал Ухов, продолжая глядеть на дочь с неприязнью.
– Точно спятил. Да в твоём Южном нас уверяли, что будет сын. И что?
– И шо?
– И вот! Родилась Мари.
– Мари? Мари Антуанетт? – взгляд папаши завис, голова повернулась к жене. – Как королева? − Уховы давно полюбили историю про красивую, властную, гордую француженку. В подтверждение Раиса широко улыбнулась. Даже сразу после родов она была обворожительна и вызывала у мужа нестерпимое желание. – А шо? Нишо. Мари, – Анатолий задумчиво произнёс имя и кивнул: − Ладно, пусть будет дочь. − Он наконец-то ласково улыбнулся наряженному комочку и заагукал. Девочка, признав голос родителя, накуксилась. Раиса шикнула на мужа и сделала нянечке знак глазами выпроводить его.
Вечером, сидя на пляже с бутылкой водки, Анатолий и Егор обсуждали, где и как будут крестить девочку.
– В Красном соборе не надо. Только в Белом, Екатерининском.
– Остынь. В Свято-Троицком окрестим. Я там Веру крестил, когда переехали в Южный. Батюшка там – мужик что надо.
− А шо не раньше?
− Раньше… Раньше не могли. У нас тогда как пошла чёрная полоса, не передать: моя сестра с мужем погибли, родители больные, Вере годик, а мы с Катей – в столице. Пока узнали про беду, пока до Тюмени долетели, пока документы на удочерение подали… Замотались совсем. Потом переезд сюда, и тоже не легче − девочка от непривычного климата заболела гнойной ангиной. Кто-то сказал, что ребёнка нужно покрестить. А как крестить? Вера по отцу Голдберг, а я – Иванов. Хорошо, что батюшка Кирилл всё объяснил.
Впервые услышав эту историю, Ухов словно протрезвел:
– Не понял… Так Вера – не ваша дочь?
– Как это –не наша? Наша.
– А ты сказал…
Егор, опомнившись, оглянулся. На пляже неподалёку играли в футбол разогретые алкоголем негры, плевавшие на то, что мяч еле видно. Им до откровений русского