Эшафот на пьедестале. В трёх частях. Сергей Борисович Колбин
запалив костёр, улёгся спать.
Утром его разбудили стоны, оханье и отборная брань, но атаман притворился спящим и дальнейшими действиями решил изощрённо наказать пьяниц. Они долго искали полный бочонок, переругались и начали уже было драться, но тут монах, наверно, самый зрячий, замычал, показывая пальцем на спящего Авдошу. Все сразу затихли. Разбойники задумались, сопоставляя появление атамана, пропажу бочонка и того, что он строго-настрого запрещал заниматься хмеле питием. Через некоторое время раздался чей-то робкий голосок:
– Мужики! Так ведь это он нашёл нашу медовуху и…
После минутной тишины более решительный голос произнёс:
– Надо будить!
Разбойники вначале стали покашливать, потом постукивать палками по деревьям, кто-то закричал по-петушиному, потом заорали во все глотки, но Авдей не открывал глаз.
– А живой ли он? – самый молодой Алёшка осторожно подошёл к атаману, склонился над ним и принялся трясти за плечо. Авдей пинком свалил кашевара прямо в угли костра – тот, заверещав как поросёнок, бросился к ручью тушиться. Авдей вскочил и, приняв грозный вид, начал увещевать:
– Ах вы, свиньи грязные, пьяницы беспробудные. Говорил же я вам, что хмеле питие для лиходея – это смерть. Ежели бы вместо меня пришёл кто другой, так хоть вяжи вас, хоть режь, как хряков…
Разбойники, понурив головы, молча слушали, пока самый больной не упал на колени и не запричитал:
– Авдоша! Душенька ты наш! Виноваты мы, и наказывай, как сочтёшь нужным. Больше никогда не будем лакать это зелье, но дай нам сегодня опохмелиться в последний раз…
Авдей продолжил игру:
– Да не брал я вашего пойла. Небось, сами куда-то засунули, аль воры мимо проходили да прибрали.
Похмельная братия загалдела и принялась вновь искать заветный бочонок. Через час безуспешных поисков все вернулись к кострищу – легли помирать со стонами, изредка отползая к ручью похлебать водицы. Атаман, между тем, усевшись удобней на колоду, возобновил представление:
– Знаком был я с одним малопьющим попом. Так вот он сказывал, что души пьяниц после их смерти переселяются в муравьёв, и если в лесу брошено что-то хмельное, так они затаскивают к себе в муравейник и гудят там до отупения.
Его словам не придали значения, расценив, как очередное издевательство. Однако через некоторое время один из страдальцев подполз к тому самому муравейнику и стал тыкать в него палкой. Упёршись во что-то твёрдое, он встал, ногами разворошил хвойную кучу – под ней показался бочонок!
– Мужики, здесь! И правда, муравьи затащили к себе в дом!
Все разом бросились к спасительному напитку. Из бочонка, облепленного насекомыми, вытащили затычку, подняли в несколько рук и начали жадно лакать, отталкивая друг друга. Брагу, льющуюся на землю, ловили разинутыми ртами, подставленными пригоршнями. Кто-то снял рубаху, вымочил целительной жидкостью, а потом лёжа на спине, отжимая материю, ловил драгоценные капли. Один из разбойников, первым почувствовав