Другая история. «Периферийная» советская наука о древности. Сергей Крих
союзником Богаевского и не считал уже того достаточно значимой фигурой. Богаевский же на заседании говорил, что его противники в ГАИМК, поддерживаемые врагами народа, всегда мешали ему и его открытиям, а свои отдельные ошибки он признает и преодолевает. А главное, он вполне освоил тогдашний газетный пафос:
Все в моей жизни после Октябрьской революции засветилось по-новому. Я неоднократно говорил, что я мечтаю отдать все собранное и обдуманное мною нашей молодежи. …Скажу вам откровенно, что ваша товарищеская поддержка необходима для того, чтобы еще полнее я мог бы отдать все свои силы единственно прекрасному, что есть в моей жизни – той советской действительности, которая меня перевоспитала и которая дает мне подлинное ощущение настоящей жизни, как человеку, как советскому человеку, общественнику и преподавателю высшей школы200.
Наверное, это была действительно кульминация общественно-научной жизни Богаевского, и он сам убедил себя в том, что достижение поставленной цели возможно. После провала баллотировки в 1939 г. стало очевидно, что ему не удастся претендовать на центральные позиции в советской историографии древности. Более того, под ударом вскоре оказалась и его концепция первобытно-общинного характера крито-микенской культуры201. Вместе с разгромом ГАИМК был закрыт проект «Всемирной истории», зато началась работа над подобным же многотомником под эгидой АН СССР. Благодаря поддержке академиков Струве и Тюменева Богаевский получил контракт на написание главы для III тома по крито-микенской культуре, скорее всего, представил туда фактически тот же текст, что писал для ГАИМК, и контракт был разорван202, а написание главы поручено московскому историку В. С. Сергееву (1883–1941), который в своем учебнике характеризовал крито-микенское общество как рабовладельческое203.
Богаевский решил бороться и подал в Бюро Отделения истории и философии АН СССР, которое курировало издание «Всемирной истории», заявление о необходимости обсуждения спорного вопроса, в результате чего было принято решение о проведении 27 марта 1940 г. заседания редакции «Всемирной истории» совместно с сектором истории древнего мира Института истории Академии наук. Богаевскому удалось добиться того, чтобы на заседание были привлечены «заинтересованные лица» – поскольку сам он ни в какой из названных структур не состоял, иным способом попасть на заседание он не мог204.
Заседание состоялось, но из‐за жарких споров продлилось два вечера 27 и 28 марта. Оно проходило в Москве, где сторонников у Богаевского не наблюдалось, да и из ленинградцев его поддержали только Дальский и Тюменев (недовольный, видимо, тем, что ему пришлось отказаться от редактуры III тома205). Струве ожидаемо не приехал, Д. П. Калистов выступал против концепции Богаевского, как и практически все участники. Дальский в кратком виде повторял то, что формулировали Богаевский и Тюменев.
Чтение
АРАН. Ф. 411. Оп. 13. Д. 36. Л. 22 об.
Первый «звонок» еще только намекал на то, что неверна в корне вся концепция, но пока оставлял небольшое пространство для маневра: «Нелепейшая антинаучная схема Быковского о развитии рода и племени нашла свое отражение во взглядах Б. Л. Богаевского на историю социального строя крито-микенского общества» (О вредительстве в области археологии и о ликвидации его последствий // Советская археология. № 3. М.; Л., 1937. С. VIII). С. Н. Быковский (1896–1936) – большевик с 1918 г., активный пропагандист марризма, один из руководителей ГАИМК, арестован за участие в троцкистской оппозиции.
Копии трудовых договоров по «Всемирной истории» // СПФ АРАН. Ф. 133. Оп. 1. Д. 1571. Л. 27–27 об., 36–36 об.
В начале 1930‐х гг. Сергеев несколько неуверенно характеризовал экономический и социально-политический строй крито-микенских городов-государств как монархию, опирающуюся на царское хозяйство «с большим количеством зависимых людей и рабов»; в конце 1930‐х гг. он уже однозначно делает выбор в пользу рабовладельческого (восточного типа) характера государств Крита и Микен, см.:
Протоколы заседаний Бюро ОИФ (14.01.1940–27.12.1940) // АРАН. Ф. 457. Оп. 1а–1940. Д. 6. Л. 8–11.
См. об этом: АРАН. Ф. 1577. Оп. 2. Д. 12. Судя по всему, Тюменева не устраивала общая трактовка древней истории в готовящемся проекте, а равно и подбор авторов, и в итоге он отказался от редактирования III тома. Это могло оживить его союз с Богаевским.