Выучиться на Бога. Алексей Тихонов
со Святой Матерью Церковью?
Чиновник потупился, точно нашкодивший мальчишка, но ответил упрямо:
– Вы же в курсе, господин начальник, я долгие годы работаю с хардаями, по сути, живу с ними бок о бок. Кое-что узнал, кое о чем расспросил. Это же, возможно, зачин большой летописи! А описывать житие святых – занятие для церковных служителей, тут я не силен. У нас ведь Канцелярия по делам хардаев!
– Подучился бы, книг толковых почитал… М-да. Хардаи… Они, конечно, славные, непобедимые воители, многое сделали для страны, однако далеко не всем понравится возвеличивание клана язычников.
– Но я же не возвеличивал, господин начальник! Я лишь пытался зафиксировать их историю… Не моя вина, что началась она чуть раньше Благой Вести!
– Тем хуже для истории, – повысил голос Укава. Затем продолжил мягче, – Ладно, Басо, посмотрю на досуге, после решим, как с твоим… творением поступить. Название, безусловно, заменим – ни к чему зря Церковь дразнить… – он свернул бумаги и передал слуге. Сам спрятал ладони в широких рукавах. – Холод-то какой… Хотя правильно я велел ждать здесь. Странные свитки, перешептывания в кабинете, сомнительные летописи… Навевает подозрения. Не доставало еще неприятностей из-за этой ерунды! Впредь являться опять же только по моему приказу. И не болтай никому. Понял?
Часть первая. ПЕРСТ СУДЬБЫ
I
Самым трудным оказалось – прийти в себя. Просто вынырнуть из мешанины бессвязных, темных видений и всплыть туда, наверх, к свету. А заодно к боли. Они были теперь неразлучны: серый, режущий свет и боль, многоликая, но вездесущая. Стоило ли тогда всплывать? Будь его воля, человек, не исключено, остался бы в мире видений. Там тоже хватало кошмаров, а существование грозило вскоре угаснуть, зато хотя бы плоть не бесилась в мучительных судорогах. Плоть там вообще отсутствовала.
Впрочем, роль ее такая, похоже, не устроила – именно плоть грубо потянула сознание вверх. Зачем? Хотелось еще пострадать? Или отыскалась в глубинах памяти иная цель?
Как бы то ни было, он очнулся. А, очнувшись, тотчас застонал: болело все. Даже без движения ломило спину, крутило суставы, каждый вздох рвал грудь, каждая мельчайшая мышца вопила о беде, о тяжелых, непоправимых разрушениях. Ноги просто не ощущались, тогда как в самом центре головы полыхало подлинное пламя. Умереть, наверно, было бы легче.
Праздники случались нечасто. То есть дней, посвященных какому-либо из Небожителей, главных или рангом пониже, их родичам, помощникам и слугам, имелось вдоволь. Прибавить еще местных божков, известных порой лишь в одной деревне, а в придачу разных почитаемых личностей вроде легендарных предков, глав семейств и духовных подвижников, так, пожалуй, год превращался в сплошное торжество. Только вот назвать это настоящим праздником язык не поворачивался.
Нет, положенные ритуалы в Илдоке всегда соблюдали усердно, не сравнить с погрязшими в пороках соседями. Никакие жизненные невзгоды не заставили бы жителей страны пропустить первый