Кровопускание. El Gorbunova

      – Это из сочинения на тему «Самый близкий человек». Алиса написала, девочка-соседка. Кинула почитать в почтовый ящик.

      – И давно ты с ней общаешься? – спросил я, разглядывая тетрадь по русскому языку.

      – «Здравствуй» говорю лет пять. А дальше разговор не заходил.

      Я кивнул: тоже не представляю, о чём говорить с шестиклассницами.

      Под сочинением красной ручкой стояло: неуд. И приписка: «Неверно интерпретировала слово «близкий».

      – Что, кто-то ближе тебя живёт?

      – Странно не то, что я для неё – самый близкий, – пояснил мне Комов. – Странно, что она хорошо знает мой быт. Словно присутствовала в нём.

      – Либо была у тебя без тебя…

      – Что невозможно.

      – Либо просто догадалась.

      – Такая юная – и уже догадливая?

      – Так бывает. Когда к одним детям приходит подростковый возраст, другие начинают умнеть. И видеть.

      Однако кое в чём Алиса Холмс ошиблась. У Комова есть телефон, он всё время выключен. Комов звонит только по рабочим делам и в доставку кулерной воды. А когда не звонит, делает так, чтобы ему тоже не звонили.

      И музыку слушает: очень непродолжительное время и только в те моменты, когда не делает ничего.

      – Музыка наполняет чужими смыслами. Я не могу под неё думать и тем более работать. Радости она тоже приносит мало. Поэтому любой музыке я предпочитаю тишину.

      Видали? Даже опера его не трогает.

      – Не люблю, когда кричат.

      Просто бездна вкуса.

      А книг в норе у нашего писателя и правда нет. Они бы там не поместились. Школьница Алиса пока не знает про чердак прямо над Комовым жильём: вот там у него книги, книги, книги – вдоль всей крыши и до горизонта. По – настоящему Комов любит только это место. И книжные. А библиотеки – нет.