Золушки в опасности. Лесса Каури
засучивая рукава.
– И то дело! – кивнула Руфусилья, отстегнула топор, вместе со шлемом положила на землю и последовала туда же.
– Эй, подождите меня! – завопил Дикрай, бросаясь за ними наперегонки с Торусильей.
Яго и Тариша переглянулись, улыбнулись друг другу как взрослые, наблюдающие за детскими шалостями, и тоже направились к ним.
Общими усилиями камень удалось сдвинуть. Вода хлынула, грозя полностью затопить русло.
– Уходите все, я его придержу! – зарычал Дробуш.
– А ты? – спросила фарга, в ее голосе звучало искреннее беспокойство.
– Камни не тонут, – коротко ответил тролль.
– На берег, быстро, – приказал Ягорай, вместе с Вырвиглотом упираясь спиной в валун, который дергался, как желающее ожить чудовище.
Когда ласурец последним вышел из воды, Дробуш, довольно ухмыляясь, шагнул вбок, лишая камень опоры. Тот затрясся, будто припадочный, а затем вдруг рванул в сторону Пыльного озера и запрыгал по прибрежной кромке. Поток сбил тролля с ног и потащил в том же направлении, однако Вырвиглоту удалось, цепляясь пальцами за неровности в дне, выбраться на берег. Обретшая свободу река ревела и прыгала в русле цепным псом, кружила мутные буруны у берега, стремилась дальше, и не было ей конца.
– И что теперь? – спросила Вителья, подходя к Яго.
Он обнял ее одной рукой, продолжая смотреть на поток.
– Будем ждать, пока вода наполнит озеро.
– А потом?
Рю Воронн пожал плечами.
– Понятия не имею.
– Ну здорово! – захохотал Грой и махнул рукой. – Пойдемте на стоянку. Пока уровень воды поднимется, может несколько дней пройти.
– Мы – отличная команда! – сказала Вита, возвращая Дробушу амулет. – Альперт, к тебе это тоже относится.
Маг покраснел, неуклюже поклонился и поспешил за Вирошем. Глядя ему вслед, Вита на мгновение поймала какую-то мысль… Что-то, связанное со словами Кипиша о смерти бога, но рев воды спугнул ее.
– Сегодня я буду спать, как младенец, – улыбаясь, произнес Ягорай и поцеловал ее в макушку.
– Почему? – машинально спросила волшебница.
Рю Воронн промолчал, но она знала ответ.
С тоской смотрю в туманные осколки лета
Куда же ты спешишь, зачем меня бросаешь?
В глазах лесных озер все больше полусвета
И, солнце, как снежинка, ты все сильнее таешь![1]
Красивый голос долетал даже до вершины Золотой башни. Архимагистр Никорин отложила самопишущее перо, встала и подошла к окну. По улице неторопливо шел молодой менестрель, задумчиво перебирал пальцами струны лютни. Казалось, он не замечает ни горожан, спешащих по своим делам, ни проезжающих мимо всадников, ни стен домов. Его голос – чистый и звонкий, взлетал к небесам, из которых уже исчезла синяя беспечность лета. Одет парнишка был небогато, но опрятно. И только его сапоги после дорожных странствий явно доживали последние дни.
Усмехнувшись, Ники
Стихи автора.