Живое и мертвое. Алексей Гравицкий
дернулся ему навстречу здоровяк. – Он не продается.
– Знаю, – кивнул Петро. – Ты его не пугай. Он со мной.
– А я и не пугаю, – растерялся громила. – У него же на лбу не написано, что он с тобой. Я думал, мало ли…
Он снова повернулся к Винни, мутные глаза его смотрели виновато.
– Извини, друг. Сам понимаешь, ведь всяко бывает. Вот один тут почку продал. Хитрец. Думал, если она внутри, так ее никто не достанет. А у нас тут есть один такой волколак. Добрейшей души. Доктор. Мертвого воскресить может. Почти. Ну, попросили его, не бесплатно, конечно. А ему что, он тела полосовать умеет лучше, чем ты хлеб резать. Так хитрец тот и кукарекнуть не успел, как на столе у нашего доктора оказался. Тот вспорол умнику брюхо, вынул почку, зашил обратно. Как и не было ничего. Но все по контракту и в рамках закона. Деньги ваши, почка наша.
Винни почувствовал, что бледнеет. Ноги слабеют. Еще немного, и повалится на землю прямо тут. Плохо соображая, он почувствовал, как что-то вцепилось в предплечье, сжало и удержало на ногах.
– Говорю же: не пугай, – прозвучал рядом сердитый баритон Петро.
– А че я? – не понял громила. – Я так, беседу поддержать.
Хватка стала жестче. Парень почувствовал, как его куда-то тянут. Понимая, что не способен на самостоятельность, отдался на волю своего мертвого знакомого. Тот, впрочем, ничего страшного с ним не сделал. Оттащил обратно за угол, прислонил к стене и дал отдышаться.
– Ты тоже… это… продаешь? – прохрипел Винни, понемногу приходя в чувства.
Он поглядел на Петро, словно пытался рассмотреть его до самых костей.
– Брось, – поморщился упырь. – Я собиратель, а не убийца. И вообще, здесь все чтят закон.
– И по закону продают человечину?!
– По закону, – согласился Петро. – Это убивать нельзя. А продавать никто не запрещает. И потом что тут такого страшного?
Винни захлебнулся от возмущения.
– Что?! Что тут страшного? Там мертвые люди. Головы чьи-то, руки, ноги… А вы их продаете, как говядину. И это не ужасно?
– Странные вы, живые, – фыркнул Петро. – Сами себя продаете в любом виде и под любым соусом. Друг друга продаете за тридцать монет. И ничего страшного. Все в порядке вещей. А кто-то продал кусок мертвого мяса и все. Ужас! Я тут как-то разборку видел. Знаешь, две кучки живых стали делать друг из дружки мертвых. Я много чего видел, но тут как-то не по себе сделалось. Они стрелять из своих мушкетов и пистолей закончили, я к одному подхожу, говорю: «Что ж ты делаешь, убийца хренов?» А он на меня смотрит, как на ублюдка какого, и говорит: «Не ругайся, это нехорошо». Понимаешь? Убивать, значит, можно за просто хрен, а ругаться, видишь ли, нельзя. Я простой дохлый парень из захолустья. Но я этого не понимаю.
– А сам? – не сдержался Винни. Петро посмотрел с укором.
– Брось, если б я хотел тебя убить, я бы сделал это в лесу. Зачем тащить тебя куда-то? И потом, у нас же уговор.
– Но откуда тогда все это… эти останки? Если никто никого…
– Ну, во-первых, случаются и лихие люди. И лихие нелюди тоже. Им все равно кого