Держава том 4. Валерий Аркадьевич Кормилицын
Боткин?
– Причина недугов её величества не тело, а занедуживший астрал. Так говорит фрейлина Вырубова. А у нас на Руси издревле… Вы и сами это знаете, есть замечательные целители из простонародья.
«У нас на Руси…», – саркастически подумал Рубанов, отхлебнув из чашечки кофе. – Сказал бы: «У нас в Финляндии», – прислушался к речи сановника:
– У этого мужика большая внутренняя сила, способная вылечить царицу и её сына.
«Видимо, царская чета так и думает, коли их «барометр» рассуждает об этом».
– Что-то я не верю в деревенское знахарство, – поставив пустую чашечку на стол, произнёс Рубанов, планируя разговорить пожилого сановника и узнать для себя что-нибудь нужное: «Я ведь тоже когда-то был царедворцем», – оправдал свою хитрость.
– Зря, Максим Акимович, – под седыми усами мелькнула понимающая улыбка.
«Этот лишнего не скажет», – ответно улыбнулся Рубанов.
– Смею вас уверить, мне в минуту излечил зубную хворь лохматый и немытый лесник. А вы столкнулись с Распутиным. Простой серый русский мужик. К тому же – бывший конокрад, – вновь улыбнулся из-под седых усов. – Прошу вас. Ежели вдруг о нём зайдёт речь, сделайте положительный отзыв – не пожалеете. А сейчас вам пора на аудиенцию, – увидел в проёме унылое лицо в серебряных очках на носу.
Проходя мимо раскрытой двери одной из комнат, Максим Акимович услышал сердитый лай.
– Эйра, не узнала меня? – нагнувшись, погладил лохматого скотч-терьера и, распрямившись, лицом к лицу столкнулся с императрицей.
Глядя на Рубанова, она зябко запахнулась в горностаевую ротонду и протянула руку для поцелуя.
Зная, что императрице это нравится, с приветливой старомодной учтивостью коснулся губами её руки и произнёс:
– Как там у Грибоедова, ваше величество: «Ваш шпиц – прелестный шпиц…» – улыбнулся ей и, нагнувшись, ещё раз погладил уже ластившуюся к нему собачонку.
– У меня не шпиц, а терьерша, – увидев, что «сатрапов» нет, а рядом лишь один из четырёх придворных эфиопов в придуманной ещё Екатериной Второй форме: экзотических алых штанах и расшитом золотом жакете, наплевав на этикет и дворцовый протокол, тоже нагнулась, с удовольствием потрепав шёрстку Эйры. – К Николаю? Передавайте ему от меня привет, – взяв на руки собачку, исчезла за тяжёлой дверью, тихонько закрытой американским негром Джимом Геркулесом.
Когда Рубанов вошёл в царский кабинет, государь задумчиво стоял в центре, заложив руки за спину и слегка расставив ноги в широких пехотных шароварах старого образца и мягких сапогах в гармошку. Одет был в застёгнутую на все пуговицы военную тужурку с полковничьими погонами. Поначалу Рубанов даже не узнал императора, так осунулось его моложавое лицо, а щёки, то ли от забот, то ли от тусклого освещения, избороздили землистые полутени.
Подойдя к монарху, остановился, согласно уставу за два шага, по-солдатски щёлкнул каблуками сапог и доложил:
– Ваше императорское величество, бывший генерал-адъютант