Пороки и их поклонники. Татьяна Устинова
не знал. То есть когда шел, он знал, а сейчас позабыл.
– Мне скоро на работу, – тускло сказала Мария Викторовна, – через полчаса.
– А кем вы работаете?
Опять некоторая пауза.
– Медсестрой в пятнадцатой больнице.
Архипов рассматривал ее, а она – свои сложенные на коленях руки.
Раньше он точно никогда ее не видел. Странное дело – каждый день он приезжал домой и уезжал на работу, а по выходным чаще всего бывал дома и знал всех соседей, которых было не слишком много в старом малоквартирном доме, но ее не видел ни разу.
Однажды Лизавета заманила его на «чай из трав». Он помнил, что этот чай им подавали, а кто подавал – нет, не помнил.
Она молчала, и Архипов выудил из недр мозга народную мудрость номер три – про то, как надо держать паузу.
– Я хотел с вами поговорить, – вопреки мудрости начал он быстро, – и поэтому позвонил. Ваша тетушка просила меня… Вы знаете, что она была у меня за день до своей… кончины?
Мария Викторовна перевела взгляд со своих рук в центр ковра и ничего не ответила.
– Она просила меня вам помочь, если потребуется помощь.
– Мне ничего не нужно.
– Конечно, – согласился Архипов. Он бы очень удивился, если бы она продиктовала ему список «добрых дел», которые он должен для нее сделать.
Если бы она не оказалась такой хорошенькой, молоденькой и несчастной, Архипов с чистой совестью наплевал бы на все свои обещания. Ему было неловко от того, что это именно так, а врать самому себе он не умел.
– Так кем вам приходилась Лизавета Григорьевна? Тетушкой? Или все-таки бабушкой?
– Она никем мне не приходилась. – И опять молчание.
– Послушайте, Маша, – произнес Архипов как можно значительнее, – мне нужно с вами поговорить, а вы почему-то упираетесь. У вас есть полчаса. Пойдемте ко мне, я сварю кофе, и мы поговорим. Пойдемте, это недалеко.
– Я не хочу кофе.
– Тогда чай.
– Чаю я тоже не хочу.
– Квасу? Спирту? Соленых огурцов?
Тут она улыбнулась – наконец-то.
– Огурцы тоже есть?
– Сколько угодно.
Улыбка пропала, как будто ее и не было. Снова заснеженная равнина, унылая и однообразная до крайности.
Архипов начал раздражаться – какого черта он уж так-то старается?! Ну, не хочет она с ним разговаривать, пусть не разговаривает, ему-то что?! Он сделал попытку – попытка провалилась, и хватит сидеть, изображать дружеское участие и сочувствие!
Всему его участию вместе с сочувствием цена – грош, потому что он предлагал их исключительно из-за того, что у нее оказались длинные ноги и крепкая грудь.
– Ну что? Не станем кофе пить и есть огурцы?
– Нет.
– Отлично.
Архипов поднялся, чувствуя себя идиотом. Все из-за Лизаветы, поставившей его в такое дурацкое положение!
– Что за люди приходят к вам в квартиру?
Заснеженная равнина вдруг ожила, как будто от первого дыхания надвигающегося урагана.
– Какие люди?
– Не