Священная. Синтия Хэнд
приключилось с тобой в Италии? – спрашиваю я. – Ну, скажем, с сексуальным итальянским парнем, о котором ты мне сейчас расскажешь?
Ее щеки мгновенно заливаются румянцем. Она качает головой и утыкается в тарелку, словно увидела там что-то интересное.
– У меня нет парня. Итальянского или какого-то другого.
– Ну-ну.
– Это было глупо, – говорит она. – И мне не хочется об этом говорить. Давай так: я не стану приставать к тебе по поводу Кристиана, а ты не станешь вспоминать о несуществующем итальянском парне.
– Но мы уже успели поговорить о Кристиане. Так что это не очень-то справедливо, – говорю я.
Но, к моему удивлению, в ее глазах отражается такая неподдельная боль, что я решаю закрыть эту тему.
Вот только мои мысли вновь возвращаются ко сну, Кристиану и тому, что он присматривает за мной и поддерживает меня, не давая упасть. Будто он опекает меня. Будто лишь он один не дает мне сбиться с пути.
Вот только мне неизвестно, куда ведет этот путь.
Когда мы выходим на парковку, меня внезапно окутывает скорбь. По крайней мере, мне кажется, что это скорбь. Вот только она не такая ошеломляющая, как в тот день в лесу. Она не парализует меня, как бывало прежде. Вместо этого за несколько секунд мое веселое настроение сменяется желанием разрыдаться.
– Эй, ты в порядке? – спрашивает Анджела, пока мы идем к машине.
– Нет, – шепчу я. – Я чувствую… грусть.
Ее глаза становятся круглыми, словно блюдца, и она замирает. А затем начинает оглядываться по сторонам.
– Откуда? – вскрикивает она. – Где он?
– Не знаю, – отвечаю я. – Не могу понять.
Подруга тут же хватает меня за руку и тянет к машине. Она ускоряет шаг, но при этом старается сохранять спокойствие на лице, словно ничего и не случилось. Даже не спрашивает меня, может ли сесть за руль моей машины, вместо этого идет прямо к водительскому месту.
– Пристегнись, – приказывает она, как только мы забираемся в салон. И быстро заводит машину и выруливает с парковки. – Не знаю, куда ехать, – признается она, но в ее голосе помимо страха слышится еще и возбуждение. – Думаю, нам лучше остановиться в каком-нибудь многолюдном месте. Вряд ли он настолько безумен, что набросится на нас перед толпой туристов. К тому же мне не хочется приводить его домой. – Она быстро проверяет зеркала. – Позвони своей маме. Сейчас же.
Я принимаюсь рыться в сумочке в поисках телефона. А затем звоню маме. Она берет трубку с первого же гудка.
– Что случилось? – спрашивает она.
– Думаю… возможно… мы наткнулись на Чернокрылого.
– Где вы?
– В машине на сто девяносто первом шоссе, едем на юг.
– Езжайте к школе, – говорит она. – Встретимся там.
Кажется, это были самые долгие пять минут в моей жизни. Но наконец мама приземляется на парковке у Старшей школы Джексон-Хоул и забирается на заднее сиденье.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она, трогая мою щеку, словно у меня обычная лихорадка.
– Уже лучше.