Старая сказка, про принцессу. Татьяна Гуркало
бы столь настырно Томию преследовать, как только сообразили, что для семьи она не очень ценна и ее запросто отдадут.
– Как породистую кобылу, недостойную участвовать в скачках, – пробормотала девушка, освобождая юбку из очередного куста. – Ненавижу.
Больше всего в этот момент ей хотелось сбежать из дома, как какой-то сказочной принцессе. А что, дочь главы Дома Стрижа ничем не хуже принцессы, да, по сути, принцесса и есть. Жила бы чуть севернее, и Дом Стрижа назывался бы какой-то там династией. Королевской. А земель у любого Птичьего Дома побольше, чем у тех же северных королей.
Еще Томии хотелось пить.
А третьим желанием было забросить в кусты неудобные туфли и дальше пойти босиком. Но проклятое платье… оно рассчитано под этот проклятый каблук, а значит, будет волочиться по земле и лезть под ноги.
– Ненавижу, – прошептала Томия и опять подтянула лиф.
И никакие асоциальные личности ей в эту ночь не встретились. Наверное, они не водились на этой улице. А может, и в этом городе. Этот мерзкий тип, женишок, глава внутренней стражи Дома Соколов, говорил что-то о том, что его любимый город самый безопасный на Общих Землях. Может, сам и ходит по ночам, вырезая всех, кто угрожает этой безопасности.
– Ненавижу, – мрачно сказала Томия старинным деревянным воротам поместья, наконец, доковыляв к ним.
К этому моменту по улицам Древнего Города стелился туман. Стало холодно и мерзко. А на востоке, словно в насмешку, появилась розовая, похожая на кружево, полоска.
Погладив ворота, Томия толкнула прорезанную в них калитку и, наконец, оказалась на территории родного Дома.
Первым, что увидела Томия, была самоходная карета.
Вторым – отец, сидевший прямо на ступенях и куривший длинную степняцкую трубку. Вид у отца был мрачный, но скорее задумчиво-мрачный, чем угрожающе.
– Остыла? – спросил он, когда непутевая дочь подошла поближе.
Томия упрямо мотнула головой. Ни в чем раскаиваться она не собиралась. Керен из Дома Соколов сам идиот, что решил загнать девушку в ловушку и сделать предложение при куче свидетелей и без предупреждения. На что он рассчитывал? Думал, что она настолько испугается окончательно погубить свою репутацию, что согласится?
Болван!
Нет, с отцом он явно поговорил. И с матушкой, наверняка. И с дедом, чтобы этот старый хрыч заикался три дня. Ради дорогой внучки даже свое отшельничество прервал. И пообещал отец им всем что-то такое, что стоило упертой девчонки с так и не раскрывшимся даром. А ей не сказали потому, что прекрасно понимали – она не согласится. Потому что только совсем бесполезные женщины уходят из своего дома в чужой. Ну, или безнадежно влюбленные. А Томия в этого самодовольного индюка ни за что на свете бы не влюбилась. И уходить в чужой дом ради каких-то жалких договоров о взаимопомощи она не собиралась.
Да об этих договорах забывают при первой же возможности. Историю Томия хорошо знала.
– Иди спать и думать, – мрачно велел отец. – И к обеду придумай