Разорванная пара. Маргарита Дюжева
выбраться из салона автомобиля и поинтересовалась:
– На каком этаже живете?
– На четвертом.
Лифта в таком доме, естественно, нет, и я живописно представила, как она будет сейчас подниматься, охая, спотыкаясь и останавливаясь на каждой ступени. Как у нее снова просыплется несчастная картошка, и ей придется за ней наклоняться.
Неужели я уеду? Конечно, нет. Расплатившись с водителем, отпустила машину и произнесла бодро:
– Пойдемте!
– Да что же это… да как же это… – причитала старушка, пока я помогала ей подниматься по обшарпанной лестнице, не знавшей ремонта, наверное, со времен перестройки.
Всю дорогу бабушка извинялась, сетовала на свою нерасторопность, пыталась уверить меня, что сама справится. Я лишь улыбалась, кивала и дальше поднималась вместе с ней. Не могла иначе! Разве можно отпустить ее одну, зная, что у нее каждый шаг – война с самой собой. Спустя вечность мы оказались перед замызганной дверью, затянутой коричневым, местами потрескавшимся дерматином с покосившимся номером «34».
– Как зовут-то тебя, девочка? – ласково произнесла она, изо всех сил пытаясь скрыть от меня отдышку.
– Таня.
– Танюша, – в руку мою вцепилась, – а я Мария Семеновна. Можешь меня просто бабой Машей звать.
– Вот и познакомились, – рассмеялась.
– Какой смех у тебя красивый, – она тоже улыбнулась, и вокруг глаз лучики морщинок заиграли, – искренний.
– Спасибо. Ну, я пойду, баба Маша.
– Как же? Как так? – всполошилась она. – Ты столько на меня сил потратила, а теперь убегаешь? Ты что! У меня, правда, нет ничего, чем бы отплатить тебе…
– Не говорите глупостей, – я попыталась успокоить сердобольную старушку, – не ради оплаты помогала.
– Давай хоть чайку, а?
– Ну что вы, не стоит! – попыталась вежливо отказаться.
– Танюш, пожалуйста. Я же спать сегодня спокойно не смогу, зная, что отпустила тебя ни с чем!
– Баба Маша!
– Я плюшки вчера пекла. Чайку сейчас свежего заварю. Пожалуйста, – бабуля посмотрела на меня с такой надеждой, что я сдалась – пятнадцать минут ничего не меняют.
Мы зашли внутрь квартиры. Пахло старостью, бедностью, бабой Машей. Все такое старенькое, изношенное, как и сама хозяйка, но милое. В крошечной кухоньке села за стол, прикрытый клетчатой клеенкой с закатавшимися уголками, а радушная хозяйка, обрадовавшаяся тому, что в ее печальном доме хоть кто-то появился, начала выставлять передо мной все, что имела, и приговаривала, с умилением в мою сторону поглядывая:
– Кушай, кушай, девонька.
Если честно, я была не голодна, но от кружки чая с плюшкой не стала отказываться. От меня не убудет, а ей приятно. Кстати, плюшка мне не понравилась. Горькая.
***
Руслан
Интересно, с какой такой знакомой сегодня собиралась встретиться Таня? Что-то я не припомню у нее большого круга общения. Этот вопрос меня донимал весь день, даже на работе не мог сконцентрироваться, мыслями возвращаясь к утренней беседе. Уходя из