Железный Сокол Гардарики. Владимир Свержин
около затухающих угольев стоял едва отведанный мною кулеш, и, подняв с земли котелок, сунул его Чапеле. – Держи.
Тон, которым были произнесены эти слова, не допускал возражений. Казак, на секунду опешив, выполнил приказ и смачно потянул ароматный пар, курившийся над образцом Лисовского кулинарного искусства. Этого мгновения нам было вполне достаточно, чтобы оказаться в седлах и пришпорить коней.
– А-а-а… – завопил Чапеля нам вслед, но было поздно.
Расчет Лиса был верен: проведший большую часть жизни в поисках куска хлеба незадачливый конвоир разрывался между наличием еды и необходимостью ее бросить. Должно быть, уже через мгновение он догадался поставить «троянский казан» на землю, однако о том, чтобы догнать на своем жидковатом бахмете английских скаковых жеребцов, бедолага не мог даже мечтать. А на пересеченной местности, с незапамятных времен именуемой Змеевыми валами, и подавно.
Как повествует легенда, давным-давно, когда землями до самого Черного моря, звавшегося в ту пору Русским, властвовал великий князь Киевский, повадился разорять эти края некий дракон. Может, Змей Горыныч, а может, еще какой. Об этом легенды умалчивают, как и об имени князя, в годы правления которого происходила эта злая напасть. Куражился Змей, как хотел, и никто ему укороту дать не мог. Пока витязи брони наденут да к месту разбоя прискачут, гада летучего уже след простыл. Совсем извелись богатыри, по отчим просторам за этаким разбойником гоняючись. А он – то деревеньку спалит, то стадо княжье изведет под корень. Не было на поганого управы. Аж занемог надежа-князь от тоски да печали. Думал-думал, как беде помочь, да и объявил: «Кто поганого Змея изведет, того любое хотенье княжьей волей исполнено будет».
А в ту пору по берегам рек жили люди – неведомо, какого роду-племени были они, только ни Тугарину-царю в ноги не кланялись, ни в Киев-град дань не посылали. Сами по себе жили, бродниками звались. Как услыхали они слово княжье – враз пред очи государевы с речью такой явились: «Коли поклянешься, князь, что впредь от века быть нам, и детям, и внукам нашим от власти пришлой вольными, то изловим мы твоего кривдника и от земель русских его отвадим. А надо нам для того: коровенок сто голов да крепкого фряжского вина полста бочек». На том и по рукам ударили.
Уж сколько сами съели да выпили – не ведомо (как бог свят, без того не обошлось), а только и чудищу угощение приготовили: нажарили мяса, напарили, по всей степи дух пошел. Ни соли, ни кореньев ведовских не пожалели. Почуял Змей в дальнем ветре благоуханье лакомое, в брюхе у него заурчало – верст на пять слышно было. Расправил он крылья перепончатые и точно зачарованный к бродникам прилетел. Увидел яства приготовленные, на раз все сожрал, на два – что не сожрал, то доел. А на три стала его жажда мучить. Огляделся Змей вокруг – видит, чуть поодаль бадейка шестиобхватная стоит, доверху вином полна. Стал гад вино лакать… Пока все до капельки не выпил, не угомонился. Ну а как угомонился, так прямо головой в бадью. И уснул. Тут-то бродники из ухоронок тайных повылазили, запрягли Змея в плуг, которым, сказывают, еще Святогор-батюшка землю пахал, и ну бичами витыми