Левша на обе ноги (сборник). Пелам Вудхаус
разрыва дипломатических отношений Уилтон был настолько пришиблен, что не мог сразу же возобновить осаду. Несколько дней он бродил по полю для гольфа в горестном одиночестве, играл просто чудовищно и вообще выглядел так, словно попытался обнаружить утечку газа, держа в руке зажженную свечу. В любовных делах сильные мужчины обычно оказываются самыми нерешительными. Уилтон весил тринадцать стоунов[6], и мускулы у него были как стальные канаты, а тут растекся жалкой лужицей, точно гоголь-моголь. Просто тяжело было смотреть.
Мэри в те дни как будто совсем не замечала, что он живет на свете. Она смотрела мимо него, поверх него, сквозь него – куда угодно, только не на него.
Уилтону было очень плохо. Он ходил с этаким тоскующим лицом – наверняка репетировал перед зеркалом. Это выражение могло бы творить чудеса, дай только Уилтону возможность применить его на деле. Так ведь нет – Мэри всеми силами избегала смотреть ему в глаза, как будто он был кредитором, мимо которого она старалась прошмыгнуть на улице.
Меня это раздражало. Что за нелепость – намеренно усугублять разрыв! Я так и сказал Уилтону, а он мне ответил, что причина в ее одухотворенности и тонкой чувствительности, и это только лишний раз доказывает, какая у Мэри возвышенная душа и как для нее непереносим обман в любой форме. Мне даже показалось, что, хоть сердце у него разрывалось на части, он находил какое-то мрачное удовлетворение, любуясь ее совершенствами.
Однажды Уилтон отправился развеять печаль на пляж. Он долго брел по песку и в конце концов остановился передохнуть в бухточке, окруженной скалами и валунами – на берегу залива их великое множество. К этому времени послеполуденное солнце начало уже припекать, и Уилтону пришло в голову, что лелеять свое израненное сердце намного удобней, сидя на камне, чем ковыляя по песку. Вообще-то пейзажи в Марис-бей как нельзя лучше подходят разбитому сердцу. Кругом зловеще хмурятся мрачные утесы, а море даже в погожие дни выглядит хмурым и неприветливым. Отойдешь чуть подальше от столпотворения возле купальных кабинок, устроишься в роще на берегу, прислонишься спиной к скале, раскуришь трубочку – и можешь упиваться собственными страданиями, сколько душа пожелает. Я и сам так делал. В тот день, когда Элоиза Миллер пошла играть в гольф с Тедди Бингли, я до самого вечера просидел в таком вот тихом уголке. Правда, посмотрев минут двадцать, как морские валы с шумом разбиваются о берег, я заснул, но что уж тут поделаешь – случается.
Так произошло и с Уилтоном. Полчаса он провел в унылых размышлениях, потом трубка выпала у него изо рта, и несчастный уснул сладким сном.
Проснулся он оттого, что ногу свело судорогой. Уилтон с воплем вскочил и принялся растирать себе лодыжку. Не успела боль отступить, как первозданную тишину разорвало удивленное восклицание. По другую сторону валуна стояла Мэри Кемпбелл.
Будь у Джека Уилтона хоть какие-нибудь способности к логическому мышлению, он бы обрадовался безмерно. Девушка не потащится в отдаленную бухту на берегу
Мера веса: 1 стоун = 14 фунтов.