Восточный роман. Александра Гардт
устроилась на полу поудобнее до лучших времен, почти полностью спрятавшись за мраморной раковиной. Мысли бешеным галопом скакали в голове: Ямато, Ямато, да откуда везде Ямато, и зачем мне на голову свалился Ким Чжаён с этим именем!
Дверь открылась, и в ванную вошла красивая девушка, наверное, слегка меня постарше. Тоже азиатка.
– Нина? – вдруг позвала она. – Нина, я принесла воды, извини, что Ямато тебя напугал, мы не хотели.
Я высунулась из-за раковины, конечно, на призывные интонации любимого корейского.
– Вот ты где, – улыбнулась девушка. – Слушай, нам нужно поговорить, как думаешь, сможешь?
Я прикинула расположение сил: вряд ли эти странные люди что-нибудь со мной сделают, потому что утаскивать меня для продажи на органы придется через весь ресторан и через всю мою группу, которая отобьет и атаку зомби.
– Думаю, смогу! – решительно заявила я, вставая на ноги. – Сразу вопрос: я задолжала корейской мафии или японской?
Девушка звонко рассмеялась и протянула мне бутылку, достаточно церемонно поклонилась:
– Пак Нари.
– Светлова Нина. Но мафии это должно быть известно, разве нет? – Я открыла запаянную крышку.
– Нина, мы с Ямато… Я бы не сказала, что мы из мафии. Но поговорить с тобой нам очень надо.
– Только сразу: никуда не поеду.
Нари пожала плечами, и в этом жесте было столько изящества и женственности, что я невольно позавидовала. Мне до такого расти и расти.
– Ехать никуда и не надо, – пояснила она. – Нам нужно кое-что тебе рассказать. Видишь ли, Чжаёни решил, что будет лучше, если расскажем мы.
Я отметила про себя ласковое обращение и поняла, что запуталась окончательно и бесповоротно. Ну хорошо, эти двое. А японец тут при чем? Может, Маринка оказалась права (просто с большим опозданием), и меня возьмут в модели? А что, недурно.
Из ванной я вышла, старательно не качаясь и одновременно дико сожалея о том, что забыла поправить макияж. Перед японцем хотелось быть хотя бы “ничего себе”, если не сногсшибательной. Ему, впрочем, оказалось все равно. Увидев нас с Нари, он расцвел, и я поняла, что на этом моменте моя история заканчивается, а начинается – о, что-то совсем иное. Кажется, за разрез этих хитрых глаз я пропала мгновенно. В моей голове друг на друга наслоились две идеи: “Бывает же такое!” и “Зачем, дура, корейский учила”.
Наши продолжали отмечать разрыв (между двумя часами дня и семью вечера – все-таки огромная разница, пускай и семантическая) за своим столом, японец явно не страдал от соседства с ними, и я, повинуясь собственному идиотизму, дернула Нари за рукав и спросила быстро, пока не дошли:
– Женат?
Нари глянула в ответ удивленно, а потом расхохоталась во весь голос. Так и смеялась, пока мы огибали две колонны и пытались не расшибиться об Аньку, решившую вскочить с места и провозгласить тост. Я прокляла себя раз двадцать, но потом Нари все-таки разродилась коротким и очень красивым иероглифом, шепнула на ухо, чуть наклонившись и задев волосами:
– Свободен.