Темнота в солнечный день. Александр Бушков
а внизу подол оказался таким коротеньким, что перещеголял моду на самые смелые мини-юбки.
Все это Митя вмиг срисовал, вовсе не шерудя взглядом. Только неопытные или особо наглые в таких случаях шарят по фигурке откровенным взглядом от ушей до пяток и в обратном направлении. Более опытные или более галантные высмотрят всё, глазами и не бегая. Как бармен из одного его любимого американского романа, впервые узревший подругу главного героя. Его лицо оставалось бесстрастным, как у деревянного индейца, но глаза не упустили ни одной подробности под легким жакетом. Примерно так.
Тактика тут наличествовала простая – подольше затянуть время общения. Если просто сунуть телеграмму и попросить расписаться, ожидаемого продолжения может и не получиться. Так что Митя, подпустив в голос официальной строгости, спросил деловито:
– Митина Юлия Михайловна здесь живет?
– Я, – сказала девчонка чуть настороженно. – А что случилось?
Почтарскую сумку он держал на виду, так что она сразу поняла – человек с каким-то делом.
– Да ничего, – сказал он тоном подушевнее и с легкой улыбкой. – Телеграмма вам, Юлия Михайловна, всего делов. Только вот какое дело… Видите пометочку: «Вручить лично»? Я при исполнении, а правила строгие. Просто так отдать нельзя первой встречной, – он чуть поиграл голосом, – даже такой красивой. Непременно документ нужен.
– Ой… – сказала она растерянно. – А у меня паспорта еще нет. Только в феврале выдадут.
– Ну надо же, – сказал он, сделав улыбку пошире. – А выглядите так, будто паспорт уже с годик как получили… Ну хоть какой-нибудь документик у вас есть? Где было бы написано, что вы и есть Митина Юлия Михайловна? Я б такой красивой на слово бы поверил, да ведь при исполнении…
Вот тут Юлия свет-Михайловна, окончательно убедившись, что имеет дело не с грозным посланцем каких-то неведомых инстанций, а с обычным почтарем, глянула не без кокетства – дошло до нее два раза повторенное «такой красивой», да и глазами играть они с колыбельки учатся, феминочки. И явно смутилась чуточку – сообразила, что стоит перед незнакомым парнем в платьишке короче некуда, обтянувшем, как кожура сосиску. Митя взирал на нее простодушно и открыто – ангел в тюбетейке, если вспомнить название старой кинокомедии.
– А вот! – воскликнула она, просияв. – Свидетельство за восемь классов пойдет?
– В лучшем виде, – сказал Митя. – Серьезный документ, оформлен солидно, так что вполне сгодится. Несите.
– А вы подождете? Я быстро, помню, где лежит…
– О чем разговор? – сказал Митя. – Мы при исполнении, нам положено.
Она быстро пошла в дом, взбежала к двери. Митя смотрел ей вслед уже без всякого простодушия: крыльцо было высокое, платьице коротенькое, а ножки – загляденье. Подмигнул лежавшей у конуры все так же лениво рыжей собачонке, и в самом деле оказавшейся невеличкой, сказал негромко:
– Вот такие дела, кент. Или ты кентуха? Отсюда не поймешь…
Собачонка