Дама и лев. Касанова Клаудия
взять под уздцы лошадей, а слуги подхватили дорожные сумки и понесли их в покои. Аэлис никогда не видела, чтобы у кого-нибудь было столько слуг. Она знала, что Суйеры могущественнее её отца, но ощущать могущество так осязаемо – совсем не то, что слушать рассказы о нём.
– Прошу вас, – произнёс старик, – войдите в мой дом. Пусть он будет вашим так долго, как пожелаете, – он расхохотался. – Не принимайте этого на свой счёт, аббат. А то вы, пожалуй, можете поймать меня на слове.
– Я никогда не совершил бы такой ошибки, Ришер. Я слишком хорошо вас знаю, – произнёс аббат елейным тоном.
– Ладно, ладно. Вам давно уже не приходится жаловаться вашему доброму покровителю епископу Шартрскому, – перебил его Суйер. – Разве нынешние времена не почитаются у вас за чудо? Между нами наконец наступил мир, благодаря бесконечной милости Господа и ещё более бесконечным трудам его верного аббата. Монастыри вашего ордена растут кругом, как грибы, оплетая землю белой паутиной. А мои советники-священники только и знают, что подносить мне на подпись дарственные на земли и деньги для ордена цистерцианцев. Нет, аббат, жаловаться вам не на что, – повторил старик.
– Архиепископ будет рад узнать о вашей щедрости и богобоязненности. Я прикажу служить больше молебнов за спасение вашей души и душ ваших близких, – мягко ответил аббат. Слова его попали в цель: Суйер заморгал, вспомнив повод, по которому все собрались.
– Оставьте мою душу в покое. Прошу вас отслужить мессу по мальчику в моей часовне, раз уж вы здесь. Если бы это было возможно, я молил бы вас повернуть время вспять и вернуть мне моего единственного наследника. Но раз уж это невозможно, отслужите мессу и помолитесь, – пробормотал Суйер. Его бледная морщинистая кожа чуть потемнела от чувства смутно похожего на боль. Он взглянул на рыцарей, на Сент-Нуара и, наконец, на Аэлис. На лице его появилась гримаса, которая должна была, видимо, означать улыбку. – Ах! Простите мою нелюбезность, милая дева. Я вечно в одиночестве, не привык к компании, тем более, такой приятной, как ваша. Я тут заговорился, а вы стоите в грязи на ветру. Мои слуги о вас позаботятся, – опираясь на посох он сделал жалкую попытку поклониться.
Аэлис не знала, что ответить и ограничилась глубоким преувеличенно почтительным реверансом. Л’Аршёвек пришёл ей на помощь, радостно возгласив:
– Не одна только девушка замёрзла на этом чёртовом ветру. Неужто не найдётся доброго огонька, чтобы просушить наши кости?
Озэр молча посмотрел на него, взглядом как бы говоря: ты безнадёжен. Невозможно было объяснить Луи, когда следует вступать в разговор, а когда лучше воздержаться. Столько раз судьба его зависела от настроения собеседника, но Суйер, похоже, воспринял выступление рыцаря доброжелательно.
– Экий храбрец! И не удивительно: ведь он из вашей свиты, Сент-Нуар. Однако голову бы дал на отсечение, что это придворный шут, судя по его щегольскому наряду. Как бы то ни было, он прав. Пойдём в гостиную, там у камина вы восстановите