Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года. Сергей Чупринин
на совещании в ЦК КПСС по вопросам литературы 10 декабря.
Особенно не понравились ему следующие слова Симонова: «Когда надо, литература должна уметь поставить и банки, и горчичники, и дать рвотного при засорении желудка».
– Неужели вы всерьез, Константин Михайлович, думаете, что главная задача нашей славной литературы заключается в том, чтобы накачивать советского человека такими произведениями, которые бы вызывали рвоту, чувство безысходности? Как у вас язык повернулся сказать такую странную и двусмысленную фразу! (цит. по: Ю. Аксютин. С. 243).
Не позднее 26 октября. Группа студентов Ленинградского технологического института (Ю. Михельсон, Анатолий Найман, Евгений Рейн, Дмитрий Бобышев и др.) выпускает стенгазету «Культура» со статьями о западноевропейском искусстве. 26 октября статьей-доносом в многотиражной институтской газете на нее откликнулся Яков Лернер (тогда завклубом Технологического института, в будущем один из инициаторов травли Иосифа Бродского). Вот, например, цитата оттуда:
Надо прямо сказать, что редактор газеты «Культура» т. Хануков и члены редколлегии в своих статьях занимаются «смакованием» ошибок, имевших место в связи с разоблачением ЦК КПСС культа личности. Таковы статьи о М. Кольцове, фельетон о литературе.
В газете имеется попытка навязать свое мнение нашей молодежи по ряду вопросов, связанных с зарубежным кино, живописью, музыкой (статьи Наймана о кинофильме «Чайки умирают в гавани», статья Е. Рейна о Поле Сезанне и т. д.)… Редакция допускает коренные извращения. В отдельных статьях прямо клевещет на нашу действительность, с легкостью обобщая ряд фактов, и преподносит их с чувством смакования, явно неправильно ориентируя студентов на события сегодняшнего дня (цит. по: Я. Гордин. Рыцарь и смерть. С. 55–56).
А 4 декабря, – рассказывает Дмитрий Бобышев, – к ним присоединилась и статья А. Гребенщикова и Ю. Иващенко «Что же отстаивают товарищи из Технологического института?», напечатанная в «Комсомольской правде».
Название казалось задумчивым, нас называли «товарищами», и первой мыслью было: «Значит, брать не будут».
<…> Но <…> внутри мягко озаглавленной статьи шел политический мордобой. Расправа (Д. Бобышев. С. 158).
26 октября. В Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина открывается выставка Пабло Пикассо. На выставке, помимо произведений из фондов ГМИИ и Эрмитажа, представлены 40 работ, специально присланных художником. Как вспоминает Раиса Орлова,
тысячная толпа осаждала музей. Открытие задерживалось, и мы, стоявшие под лестницей, услышали голос Эренбурга: «Товарищи, мы ждали этой выставки двадцать пять лет, подождем еще двадцать пять минут…»201 Как весело, победно мы тогда смеялись (Р. Орлова, Л. Копелев. С. 37)202.
С 1 по 19 декабря эта экспозиция будет развернута в Эрмитаже.
В Академии художеств СССР совместная выставка произведений Вадима Сидура, Владимира Лемпорта и Николая
Эти же свои слова Илья Эренбург приводит и в письме Пабло Пикассо от 3 ноября, рассказывая, что на вернисаже «была огромная толпа, она давила, чтобы прорваться в залы.
<…> Во время открытия я вынужден был обратиться к толпе, ломившейся в двери, чтобы попасть на выставку; попросив успокоиться, я сказал: „Вы ждали 25 лет, можете ли вы подождать еще несколько минут?“» (
А вот как, – по воспоминаниям Флоры Литвиновой, – отнесся к этой выставке Дмитрий Шостакович: „Не говорите мне ничего о нем, он сволочь!.. – воскликнул Шостакович. Мы поражены. – Он сволочь: приветствует Советскую власть и наш коммунизм в то время, как его последователей, художников, в Советском Союзе преследуют, не дают им работать, травят…“
Я все-таки встряла:
– Но и ваших последователей преследуют.
– Да, и я сволочь, трус, и прочее, но я в тюрьме. Вы-то понимаете, что я в тюрьме, и я за боюсь за детей и за себя, а он – на свободе, он может не лгать! Меня вот сейчас все страны приглашают приехать, а я не еду и не поеду до тех пор, пока не смогу говорить правду, ответить на вопрос, как мне нравится постановление ЦК о музыке, о моих произведениях. А он? Кто его за язык тянет? Все они – Хьюлет Джонсон, Жолио-Кюри, Пикассо – все гады. Живут в мире, где пусть и не очень просто жить, но можно говорить правду и работать, делать то, что считаешь нужным. А он – голубь мира! Ненавижу его, голубя! Ненавижу рабство мысли не меньше, чем физическое рабство» (