Писатель Сталин. Язык, приемы, сюжеты. Михаил Вайскопф
народностью. Это люди старинной культуры. Это народ очень старой и очень серьезной культуры. Вы заметили наверное, что искусство этих людей потоньше, они тоньше понимают и чувствуют искусство. Это народ, интеллигенция которого родила Фирдоуси, и недаром таджики ведут от него свои культурные традиции <…> У нас часто смешивают таджиков с узбеками, узбеков с армянами, армян с грузинами. Это смешно и неправильно <…> Таджики – народ, имеющий большую будущность в наших советских условиях. Вот почему таджикский народ должен быть окружен всемерной заботой всего нашего Советского Союза.
Совершенно очевидно, что предыдущее осуждение идеи расового превосходства и фраза о равенстве всех народов фатально расходятся с этим акцентированным превосходством высококультурных таджиков над прочими народами СССР, в том числе, как можно заключить, даже над народом русским (не раз уже объявленным у него главной силой государства). Мы знаем, что симметричная взаимообратимость полюсов сама по себе привычна для Сталина, но здесь примечательна ее внешнеполитическая прагматика, просвечивающая сквозь лирику.
В записи Г. Димитрова указанное противоречие выглядит еще резче и еще конкретнее: обозвав «мертвой» ту «идеологию, которая ставит одну расу выше других», Сталин тут же сказал, что таджикский народ «выше стоит, чем узбеки и казахстанцы» (неприязнь к последним, видимо, связана и с их памятным тогда восстанием против коллективизации, при подавлении которого их численность уменьшилась на треть). В любом случае такие слащавые комплименты ему в общем не были свойственны. Откуда же взялась у него столь внезапная и неутолимая любовь именно к таджикам?
Сквозь залежи сталинского косноязычия и обычных для него тавтологий («из всех нерусских народов» таджики являются «не русским» народом) пробивается потаенный смысл его краткой речи, пересказанной – но не напечатанной – газетами. Ключ к ней лежит как в титуловании таджиков благородной «иранской народностью», так и в последней фразе тоста: «За то, чтобы мы, москвичи, готовы были в любой момент оказать помощь таджикскому народу». Что означала на деле такая готовность, уже хорошо знали финны (потенциальные граждане несостоявшейся «Финляндской демократической республики»), прибалты, жители Бессарабии и Северной Буковины, а также украинские и белорусские братья, которым Сталин уже успел «подать руку помощи».
Очевидно, он готовил тогда нападение на Иран142. Нужно принять во внимание, что всего за три недели до «таджикской речи» в соседнем с тем Ираке, находившемся прежде под британским контролем, произошел пронацистский государственный переворот – к власти пришел Рашид Али, приверженец Гитлера (Советский Союз вскоре признал новое правительство). Огромные запасы нефти, необходимые англичанам для войны с нацизмом, теперь могли достаться немцам при посредстве их вишистских союзников, способных действовать прямо из Сирии.
Скверно для Британской империи обстояли и дела в Африке. Только
Уже в январе 1938 года Сталин спрашивает Ежова: «Что сделано по выявлению и аресту