Голые мозги, кафельный прилавок. Андрей Левкин
синего, кажется, цвета или зеленого. Наверное, все же зеленого – раз уж СССР, раз уж овощи – то зеленый. Или все же голубоватый? Но мы уже тут полтора года не работаем, на «Ботсаду» теперь.
Там, среди промзоны, трассы и железнодорожных путей стоит дом в девять этажей, мы на девятом, туда и лифт не ходит, надо по лестнице идти с восьмого. Громадная желто-розово-краснокирпичная чисто свинья с мильоном офисов и длинными коридорами. Она в принципе ставит хорошую задачу: как быть счастливым в этом доме, то есть как там настричь себе хотя бы локальных ништяков. Народу много, толкутся в курилке, говорят о логистике, недвижимости и своем частном. Этакое местное коллективное тело – коллективное в сумме, несмотря на то что дробное по фирмам. Например, там много туалетов вдоль коридоров. Но они, кроме одного, все производственно-частные, в них ходят со своими ключами. Этот выход «Ботсада» – не тот, что в сторону ВДНХ, никакого круглого вестибюля среди клумб, а вход в переход, в 10 метрах от железнодорожных путей. В сторону ул. Снежной, где уже другая жизнь, пусть даже основной вестибюль неподалеку, если перейти пути и шагать мимо каких-то дощатых заборов. С «Ботсада» сейчас и приехал. Да, там поставили возле метро на остановке автобусов – как и по всему городу – табло с информацией о времени маршрутов: через сколько минут какой подойдет. Сейчас шел, маршруты светятся точками и подряд два с пунктами назначения: «Платформа Яуза» и – под ним – «Платформа Лось». Мелкими лампочками по черному фону-экрану.
Должно же существовать стихотворение с таким рефреном. Написал об этом в «Фейсбук». Конечно, его еще быть не могло, поскольку на это сочетание могло навести только само табло. «Платформа Лось» ранее уже была замечена, но «Яузы» еще не было ни разу. И логично, что не было: рядом с остановкой висел щит, сообщавший, что выход из метро в сторону ВДНХ закрыт; так что некоторые автобусные маршруты перевели сюда, к северному выходу. Так они и встали рядом – платформа Яуза, платформа Лось. Только теперь и ненадолго. Сейчас и должно появиться стихотворение.
В столовой было солнечно и пусто, единственный посетитель сидел поодаль, лет тридцати, какой-то манагер в белой рубашке с бейджиком или пропуском на алой ленте. Вроде неформатно для него, ну так это одна из причин, по которой ему могло приглянуться это место: сбои теперь тут разные, экономические. Телевизоры, плазменные панели торчали под потолком, штуки три-четыре. Обычно крутили советские фильмы. Когда я туда ходил чаще, еще из редакции, были «Джентльмены удачи», «Служебный роман». «Кавказская пленница», Штирлиц. «Белое солнце пустыни» – раза три. Еще тот, где «смуглянка-молдаванка», «В бой идут одни старики» вроде, раза два. Возможно, это должно было отвечать примерной клиентуре. Да и кому ж непонятно, что каноны всегда укажут, как прилепиться к коллективному телу и стать им. Это ведь уместно для общепита. Звукоряд транслировался довольно громко.
Но в этот раз кино не было, я вошел и брал еду под «Сиреневый туман над нами проплывает», затем – неожиданно