Лорд Эмсворт и другие. Пелам Вудхаус
помолчала и была так похожа на мать, что граф задрожал.
– Дядя, – сказала она низким дрожащим голосом, – вы что, не поняли, о чем мы беседуем? Дадите вы Джорджу работу или нет?
– Ну…
– Ну?
– Ну-у…
– Сколько можно повторять это дурацкое слово! Дадите или нет?
– Моя дорогая, что я могу? Твоя тетя так сердится…
Он приостановился, и тут раздались разные звуки. Высокий голос леди Констанс прерывали вскрики Джорджа, но все перекрывал баритон Руперта Бакстера. Граф обрадовался, что можно переменить тему.
– О Господи! – воскликнул он. – Что там такое?
Подбежав к окну, он увидел только Бакстера, курившего сигарету. Обернувшись, он с облегчением вздохнул, поскольку Джейн исчезла. Собираясь погрузиться в главу о болтанке, он услышал скрип двери. На пороге стояла Джейн, холодно глядя на него.
– Читаете, дядя Кларенс?
– А? Э? О да, читаю! «Уход», знаешь ли, «за свиньей».
– Где ваша совесть? Кстати, вы любите романы из жизни ковбоев?
– Ковбоев? Нет. Я их не читал.
– А я вот читала. Думала вас спросить, что значит одна фраза. Ковбой говорит другому ковбою…
– Да?
– Да. Говорит. Значит, первый ковбой сказал второму: «Ну, Хэнк Спиви, ты гад, мордоворот, мозгляк, слизняк, вонючка!» Я не совсем поняла.
– Я тоже, моя дорогая.
– Вот как? А казалось бы…
– Что-что?
– Ничего.
Джейн вышла, граф вернулся к «Свинье». Но читал он недолго. При всей своей рассеянности он догадывался, что вел себя не лучшим образом.
Мы не знаем, долго ли он размышлял, но не очень мало, поскольку тени на террасе заметно удлинились. Собравшись было поискать утешения среди цветов, он снова услышал скрип (нет, сколько можно!) и увидел Биджа, дворецкого. В одной руке тот держал духовое ружье, в другой – серебряное блюдце, на котором стояла коробочка.
Бидж делал все, что делал, с величием жреца, совершающего службу у священного жертвенника. Нелегко быть величавым, когда ты несешь духовое ружье и блюдечко с коробочкой, но ему это удалось. Он приблизился к лорду Эмсворту и положил перед ним свои дары, словно они – священная жертва, а граф – племенной бог.
Надо заметить, что тот принял их как бог, которому не угодили.
– Что тут еще? – спросил он.
– Духовое ружье, милорд.
– Вижу. А зачем оно мне?
– Миледи приказала отнести его, насколько я понял, – для сохранности. Оружие изъяли у мастера Джорджа.
– Как можно обижать мальчика? – возмутился пэр, воспылавший любовью к внуку с тех пор, как тот назвал Бакстера рожей.
– Миледи не сказала мне об этом, милорд, – отвечал дворецкий. – Она велела отнести оружие.
В эту минуту вошла леди Констанс и пролила свет на тайну.
– А, Бидж его принес! Запри его куда-нибудь. Джорджу нельзя им пользоваться.
– Почему?
– Потому что он выстрелил в Бакстера.
– Что?
– Да, выстрелил. Я заметила, что он мрачен, и сказала: «Вот твой воспитатель». Он юркнул в кусты, а сейчас из них вылетела пуля.
– Ура! –