Одолжение себе. Мила Маравская
загадочность заснеженного леса с протоптанной кем-то неровной тропинкой, ведущей куда-то в таинственную неизвестность. Яркое сияние звезд в морозном темно-фиолетовом небе, которые будто заглядывают в душу и поднимают из ее глубины серебристым ковшом созвездий что-то абсолютно неведомое. Легкое и беззаботное скольжение по льду или снегу навстречу холодному ветерку, или стремительный спуск с горы, окатывающий адреналиновой волной с головы до ног. Долгие и темные вечера, слизывающие мокрым языком осадков слишком короткие дни, не давая понять, когда же те начались и почему так быстро закончились. Полные туманного сумрака холодные утренние зори, заслоненные громадами непроходимой серой облачности. Праздничные фейерверки и брызги новогодней радости, летящие прямо в лицо вместе с запущенным кем-то липким снежком. Сверкающие искры в причудливых сосульках, рожденные, как и жемчужно-золотое сияние плотного снежного наста, яркими, но такими холодными лучами низкого зимнего солнца.
В зиме может нравиться очень многое, но особенно, пожалуй, неотвратимо прекрасное приближение будущей весны.
Глава 1
Этот зимний вечер пятницы ничем не отличался от сотен других подобных ему вечеров. Огромный город жил своей типичной для этого сезона жизнью. Люди суетились, торопясь скорее закончить свои неотложные дела и вовсе не замечали, как медленно и печально таял снег на брусчатых тротуарах, а на газонах уныло дремали грязноватые сугробы.
Город был наполнен звуками безостановочно шуршащих шинами и перекликающихся сигналами автомобилей, которые ползли в бесконечных пробках, наталкиваясь друг на друга время от времени. Разноцветные огни витрин и подсвеченные рекламные щиты придавали улицам города неизменно праздничный вид. Окна многочисленных уютных кафе и ресторанов смотрели на прохожих весело и бодро, приглашая заглянуть внутрь, чтобы угоститься чем-нибудь теплым, ароматным, крепким и расслабляющим.
Для нее этот вечер начинался также весьма привычно. Она тоже торопилась закончить все свои дела в офисе, чтобы в определенное время оказаться именно в том месте, где было неизменно приятно находиться в конце утомительной недели рабочего марафона.
Весь этот день она предвкушала дивный вечер в компании, по-прежнему, приятного ей человека, который, как ей представлялось, имел все шансы задержаться в ее жизни надолго. Но, как-то неожиданно для себя, уже выходя за порог офиса, она поймала себя на мысли, что все то приятное благодушие, которое она источала весь этот день, было лишь некой сублимацией и не более того.
Она тут же постаралась отмахнуться от этой совсем нерадостной мысли, но интуиция – непознанная и неподвластная человеку категория собственного мироощущения еще никогда ее не подводила. Не подвела и на этот раз.
В своем более позднем продолжении этот декабрьский вечер стал абсолютно непохожим на другие подобные ему вечера за последние два с половиной года ее благополучной и в целом, как ей казалось, вполне счастливой жизни.
От неприятного и тревожного чувства, развивающегося где-то «под ложечкой», теперь уже не спасали ни привычный антураж любимого кафе, ни зажигательный хит этого музыкального сезона, ни любимое кофейное мороженое с миндалем и шоколадом, ни глинтвейн из черной смородины. Все почему-то было сейчас «мимо»!
А что же он? Он не стал долго искать предисловий и с какой-то странноватой полуулыбкой на все еще загорелом лице, напоминающем об их сентябрьском отпуске, твердо и спокойно сказал, пытаясь смотреть прямо на нее:
– Знаешь, давно хотел тебе сказать, – тут он остановился и поднабрал воздух в легкие. – У меня уже несколько месяцев есть другая… девушка! И, похоже, я ее люблю! – он опять остановился, чтобы сделать вдох. – Не могу больше скрывать это от тебя, нет смысла! – уже быстрее и на одном дыхании проговорил он и решительно посмотрел ей прямо в глаза.
К этому моменту первые глотки глинтвейна уже успели согреть ее пищевод, а ложечка с мороженным совершала неспешное движение по направлению к губам, но вынуждена была замереть на полпути.
Она медленно перевела взгляд с мороженого на его лицо. Во взгляде, устремленном сейчас на нее, не читалось ни малейшего волнения, ни какой бы то ни было неловкости, которые уместно было бы испытывать после подобного признания.
Ей вдруг показалось, что во всем выражении его лица доминировало слабо различимое… злорадство. Резкая твердость скул и подбородка придавала сейчас хорошо знакомому ей лицу определенно хищное выражение морального превосходства и надменности, к которым она уже давно привыкла и даже находила их очаровательными.
«Дура!» – только и подумала она, положив, наконец, мороженое в рот.
Не получив никакого ответа на свою ошеломляющую новость, он, помедлив немного, решил все же продолжить свои объяснения. Мороженое тем временем медленно таяло у нее во рту, обволакивая рецепторы любимыми вкусами.
Видимо, желая что-то рассказать, он начал быстро говорить, активно жестикулируя и иногда улыбаясь. Он кривил губы и гримасничал, хмурил брови и округлял глаза, но она, к сожалению, уже больше ничего не слышала! В ее голове возник какой-то