Парадокс близнецов. Светлана Еремеева
но когда путешественник вернулся, то застал своего брата состарившимся, а сам путешественник остался молодым… Не нужно искать в романе воспроизведения деталей этой теории… Это лишь иносказание… Но оно предельно точно передает смысл того, что изложено в тексте…
Часть I. Зона толерантности
Как небеса, ты расцвела, фиалка,
Ты все поля себе взяла, фиалка.
Зачем ты роскошь цветников отвергла,
Зачем поля ты предпочла, фиалка?
1
– «Моя царица… Смерть ждет меня. И я ей докучаю промедленьем…»2
– Нет. Подожди. Всё не так!
– Что именно?
– Да всё. Всё не так! Зачем ты размахиваешь руками? Зачем прикладываешь ладонь к сердцу? Здесь это совершенно не к месту. Неужели ты не понимаешь? Привстань. Посмотри на меня… Здесь нужно говорить тихо и не жестикулировать. Здесь нужно выражать печаль, грусть… Поменьше жестов. Можно немного приподнять руку. Антоний умирает, прощается с Клеопатрой, еще мгновение, и он никогда ее больше не увидит. Понимаешь?! Никогда! «… Моя царица… Смерть ждет меня. И я ей докучаю промедленьем…» Здесь еще тише и нежнее… Голос угасает, силы покидают его. «Лишь для того, чтоб на твоих устах сверх многих тысяч прежних поцелуев запечатлеть последний поцелуй…» А твои резкие, неуклюжие движения головы, рук, туловища не согласуются ни со словами, ни с самой ситуацией.
Актер, изображающий Антония, поднялся и подошел к порталу сцены:
– Ну, хорошо. Попробую по-другому.
– Нет. Подожди… Подумай об этом дома. Пересмотри видеофайлы, которые я тебе присылала. Изучи жесты актеров, сопровождающие различные эмоции, пересмотри записи, в которых они рассказывают о боли, печали, трауре, грусти, смерти. Проанализируй. Прочувствуй!
– А как?! Что значит «прочувствуй»?! И я не до конца понимаю, что такое боль, печаль, грусть?
– Это отдельный разговор. Я надеялась, вы уже хоть что-то усвоили из тех записей, что я вам зачитывала, из тех отрывков спектаклей, которые мы смотрели вместе на семинаре… Я предлагала вам попробовать сравнить это с поломкой системы ПУОР… Если бы… вам отключили функцию, отвечающую за дыхание, например… Но, по-видимому, это и есть самое сложное… сопоставить чувства, описываемые Шекспиром, с каким-нибудь происшествием из нашей жизни… мы просто не мыслим подобными категориями…
Она сидела рядом с подмостками, сколоченными из темно-серых досок. На сцене, у самого портала и рампы, сбившись в кучу, стояли пять человек – три девушки и двое юношей. Они внимательно смотрели на нее и молчали. С потолка бил яркий свет софитов. Оставшаяся часть помещения, та, где обычно в театре находятся партер и амфитеатр, была погружена в кромешную тьму.
– На сегодня все, – сказала она. –
Все переводы Хуршудбану Натаван в книге принадлежат А. Л. Плавнику
У. Шекспир «Антоний и Клеопатра». Перевод М. А. Донского.