Парадокс близнецов. Светлана Еремеева
хочешь выбраться из этой заварухи, – тихо сказал он, – ничего не ешь и не пей. И не болтай лишнего!
Алекс смотрела на него во все глаза. У нее уже появились смутные догадки. Неужели Акихиро каким-то образом наблюдал за ней в обход устройства, которое лежало сейчас в гостинице в ее рюкзаке? А иначе с чего бы взялся здесь этот Ходжа Насреддин? Тот же, быстро прохаживаясь, буквально порхая по поляне перед шатром, засунул нос в кипящее на огне мясо, в томящийся в казане плов, проскользнул мимо разложенных на столах колбас, сыра, овощей, фруктов, лепешек и прочих съестных запасов и вернулся к тому месту, где начал копать. Он усердно рыл землю, поглядывая то на Алекс, то на шатер, то на своего осла, который все время тряс головой и бил копытцем правой передней ноги. Зубайир вернулся на полянку и пригласил Алекс зайти внутрь. Потом он подошел к Ходже и тоже пригласил его отужинать вместе со всеми:
– Что бы там ни было, Ходжа, я уверен, что ты искренне хотел помочь Назару.
– Даже не сомневайтесь! – ответил тот.
– Мы приглашаем тебя к столу. Отобедай с нами и расскажи пару своих историй. Мы все просим тебя.
Ходжа без колебаний согласился, положил лопатку на землю и прошел вслед за Зубайиром в шатер. Там уже был накрыт стол. В серебряные графины разлили вино. На подносах и больших плоских тарелках разложили разнообразные яства. Здесь были блюда аварской, лезгинской и турецкой кухни. В больших супницах дымились наваристая чурпа из баранины, фасолевый суп с сушеным мясом, турецкий суп из потрохов ишкембе чорбасы, суп из чечевицы, горками лежали лепешки чуду, на больших тарелках красовались шашлык, лезгинский салат хикиф, плов аш. На небольшом дополнительном столике благоухали и манили яркими красками фрукты, выпечка, сласти.
Алекс было трудно сидеть рядом с этими разнообразными угощениями и делать вид, что она не голодна. Зубайир приказал развязать веревки на ее запястьях, но Ходжа то и дело строго поглядывал на нее и незаметно грозил указательным пальцем, как бы напоминая, что к еде прикасаться нельзя. При этом он разливался соловьем, рассказывая историю за историей. Зубайир и молодчики хохотали, слушая его небылицы, пили вино, ели мясо. Алекс же с горечью думала о том, что было уже почти семь часов вечера. Дэн и Гудул наверняка сходят с ума, гадая, куда она могла подеваться. Но что они могли? Самое логичное – это ждать ее в восемь вечера у причала.
– А скажи, Мулла, каких людей ты больше всего уважаешь? – спросил Зубайир.
– Вот таких, как ты, – ответил Ходжа. – Тех, кто накрывает передо мной богатый дастархан.
– Но ты ведь совсем не ешь, как я погляжу.
– Дело в том, достопочтенный Зубайир, что у меня аллергия на все блюда аварской, лезгинской и даже родной турецкой кухни.
– Так чем же ты питаешься?
– Я ем только иранскую кухню. Когда я не был женат, то поселился на границе с Ираном и ходил обедать в иранскую деревушку. А потом взял и женился на дочери хозяина постоялого двора, где я питался. Столько времени и средств