Закон улитки. Андрей Курков
гитару в руки, и вдруг кухня осветилась фарами въехавшего во двор автомобиля.
Гитарист сразу присел на пол. Виктор тоже наклонился к столу. Потом обернулся к окну и понял, что его все равно не видно. Подошел, выглянул наружу и увидел, как из джипа двое уже знакомых охранников вытаскивают и складывают на выложенную кирпичами дорожку небольшие, но, очевидно, тяжелые картонные коробки, перевязанные веревкой.
Через пару минут во двор вышел и хозяин дома, переговорил с охранниками. Потом вернулся в дом. И тут немое кино заоконной ночной жизни превратилось в звуковую дорожку без изображения. По коридору мимо кухни простучали шаги. Виктор напрягся, замер. Шаги затихли, но вскоре опять раздались за кухонной дверью. И сама дверь вдруг открылась. Щелкнул выключатель и зажегся свет. И оба – Виктор и Игорь – зажмурились.
Сергей Павлович только мгновение, кажется, был удивлен, увидев ночных кухонных гостей. Окинул взглядом кухню. Оценил обстановку.
– Не спится? – спросил, явно не ожидая никакого ответа. Потом остановил взгляд на Игоре. – Концерт закончен, жизнь продолжается, – проговорил он, роясь рукой в кармане помятого белого пиджака. Выудил из кармана несколько смятых купюр, профессиональным жестом картежника развеерил их, выбрал две по пятьдесят гривен и протянул Игорю.
– Можешь идти!
Игорь взял деньги, на лице промелькнула шаловливая улыбка. Он поднял гитару с пола.
– Если надо… я могу еще как-нибудь спеть…
– Не дай бог! – ответил Сергей Павлович. – Иди, дорогой!
Игорь выпятился из кухни. Хозяин перевел взгляд на Виктора.
– А ты присаживайся, поговорим!
Они уселись за угловой столик. Несколько минут молчали. Потом Сергей Павлович сообщил, что узнал много интересного о его, Виктора, прошлых делах. И снова замолчал, наблюдая за Виктором, словно проверяя его реакцию. Из прошлых дел он, правда, назвал только дела газетные, «крестики», и упомянул какого-то Селиванова, под «крышей» которого вроде бы и работал Виктор. Про похороны с пингвином и слова не сказал.
Пауза затягивалась. Виктор молчал. Сергей Павлович поднялся, сварил кофе, поставил на столик две чашки и сахарницу.
– Не стесняйся, – произнес он мягким голосом. – Все у тебя будет хорошо… и в Москву поедешь… Только чуть позже.
Виктор встрепенулся, посмотрел на хозяина внимательно.
– Не бойся! Все действительно будет хорошо… А вот Селиванова у тебя больше нет. Его, увы, вообще больше нет. То есть ты остался без «крыши», и если пойдет дождь, а еще хуже – град, то сам понимаешь…
Виктор бросил в кофе ложку сахара, размешал, пригубил. Вздохнул. Алкоголь выветривался из головы. Выветривался медленно, но тут же на его место приходила уже не физическая тяжесть, а душевная. Он словно уже оплакивал свою свободу, которой по-настоящему и насладиться не успел. Даже просто не осознал, потому что даже не дошел до нее. Всего несколько шагов в неверном направлении – и все! Чужая смерть, похороны без пингвина, любопытство и плен. Вот такая наивная и легкая цепь событий.
– Человеку много не