Голубка и ворон. Кейтлин Дэвис
наследник трона. Твоя жизнь слишком важна, чтобы ею рисковать. Так что лети отсюда. Приведи остальных, немедленно. Спорить тут не о чем. Если дракон нападет, я буду отвлекать его до тех пор, пока ты не подоспеешь с подмогой.
Ксандер плотно сжал губы, прикусив язык.
Рэйф жестко стоял на своем.
Братья взирали друг на друга, и в их глазах сверкали осколки воспоминаний о той давней ночи, когда Рэйф стал сиротой, а Ксандер – гораздо раньше положенного срока – королем.
– Лети же, – пророкотал Рэйф низким голосом.
Кажется, впервые в жизни Ксандер послушался. В его зрачках промелькнула яростная вспышка боли, и, задержав взгляд Рэйфа еще на мгновение, он поспешил прочь.
Рэйф смотрел вслед брату до тех пор, пока тот не превратился в крошечную точку на горизонте, после чего повернулся к дракону и вытащил из Х-образных ножен, укромно устроенных у него в ложбинке между крыльями, два меча, черпая силы в пении высвобождающейся стали. Дракон лениво кружил вокруг него, как загоняющий жертву охотник, взмывая все выше и выше. Морда его была устремлена вверх, чтобы было удобнее втягивать воздух.
Заслышав звон клинков Рэйфа, дракон вскинул голову.
Что-то сверкнуло, будто искра огнива.
Кроваво-красные глаза монстра налились такой же ненавистью, какая бурлила в груди Рэйфа. Всегда наготове. Это чувство сродни живому дышащему монстру, летящему сейчас прямо на него. Гладкие чешуйки дракона взорвались опаляюще-жарким огнем, и воздух заполнился едким запахом гари, которого Рэйфу никогда не забыть. От рыка чудовища содрогнулся, кажется, даже ветер, будто весь мир ответил на этот громоподобный призыв.
Вдоль позвоночника дракона пробежала молния.
Рэйф пытался отогнать воспоминания, но не мог. Они налетели слишком стремительно, точно вода, хлынувшая из прорвавшейся плотины, и юноша не успел их удержать. Образы были столь яркими и всепоглощающими, что бороться с ними не получалось. Ему снова пять лет, вместо крыльев на спине только пушок, и он сидит между матерью и отцом поздно ночью – единственное время, которое они проводили вместе. В тот вечер погода выдалась на редкость хорошей. У Рэйфа в ушах вновь прозвучал голос матери, восхищающейся красотой ночи и сверкающими на чистом небосводе звездами, которыми любовались ее голубые глаза. Отец в ответ встал с кровати, подошел к балкону и раздвинул занавески пошире, чтобы впустить в комнату прохладный ветерок.
Даже теперь Рэйф ощущал щекой легкое прикосновение бриза, бодрящего, но не холодного, идеально сочетающегося с жарким пламенем, потрескивающим в углу комнаты. В ту ночь Рэйфу нездоровилось, его терзали жар и тошнота, и мама устроила его поближе к огню в попытке унять дрожь, идущую, казалось, из самой глубины его нутра. Свежий ветерок, обдувающий потный лоб, был очень приятным, до тех пор, пока не раздался рев.
«Поспеши к принцу», – требовательно произнесла его мать.
Но отец лишь покачал головой, не сводя глаз с разливающегося по ночному небу оранжевого сияния.
«Я не оставлю тебя и нашего сына».
«Лети же, ты должен».
Но