В ожидании августа. Юрий Михайлов
положены толстые короткие доски, закрепленные снизу замками. «Для детей прилажены по высоте, низковато для взрослого человека, – подумал он. – Вот бы сюда младшего сына. Да и старший бы не отказался покачаться. Здорово можно полетать».
Он все время думал о детях, о жене. Знал, что соседи по даче не дадут их в обиду. Но так было до его ухода из больницы. А сейчас он кто? «Преступник в бегах, – думал Сергей, – и власть начнет терзать семью: она не может не знать, где скрывается глава семейства. Надо, наверное, заканчивать эксперимент с беготней. Придти домой, повидаться с семьей и дождаться следователей… Да, но придут не следователи, а мордовороты, группа захвата. Переломают кости, потом спишут на сопротивление властям. Они рассчитаются и за побег, и за ту нервотрепку, которую я им устроил… Нет, надо подождать весточки от Ивана Васильевича. Вдруг ему удастся связаться с семьей? Вдруг обо мне все забыли? Кому я нужен, винтик, болтик, шуруп, гайка…»
Сергей машинально сел на доски, попробовал поджать ноги вниз и вбок, и качели отреагировали, пошли вперед, отклонились назад, снова вперед…
Вот он уже летает выше елочек, молодых березок, обрамляющих дорожку, ведущую к бане. Он ритмично, в такт движения качелей, отбивает фразы: «Надо жить… Надо очень стараться выжить… Ради семьи, ради детей, памяти товарищей, оказавшихся в тюрьме. Надо рассказать правду обо всем произошедшем … Надо ждать… Надо научиться умению ждать…»
Он чувствует прелесть полёта, свободы, ощущает биение сильного здорового сердца…
Глава-6.
Фаворит любил сосиски в натуральной оболочке. Он поедал их в большом количестве с ядреной горчицей, не очищая от кишок, в которые они заворачивались. Бунгало пахло пряностями и вареным мясным фаршем. Второй этаж, на котором Фаворит расположился, продувал бриз с морского залива, а прохлады добавляли мощные кондиционеры, установленные в нишах деревянного пола.
– Евгения Палыча помнишь? Жив – здоров… Вышел по амнистии. Живет тихо, словно мышка. А ты как здесь? О тебе перед моей поездкой сюда сказал советник посла Володя Кастро. Он что, действительно, сын Фиделя? И как ты с ним познакомился?
В дверь постучали, через секундную паузу зашел официант с подносом в руках, на котором возвышалась бутылка кубинского рома, расположились высокие граненые стаканы, ломтики ананасов, бананы, розовые кусочки экзотического плода с местным названием «фрутобомба». В железном ящичке хранился колотый лед. Официант быстро заговорил по-испански:
– Сеньоры, вот заказ… Мне надо убрать со стола… Где очистки после сосисок? Где шкурки?
– Большое спасибо, – по-испански сказал сосед Фаворита по столу, – очисток не будет… Разольем мы сами, вы – свободны…
Официант собрался уходить, но все еще машинально продолжал искать шкурки от сосисок, оглядывал пол, диван, третье, стоящее свободным, плетеное кресло.
– Минутку, – сказал Фаворит, – Гавана-клаб энд айс! Дубль!! – И заржал, довольный произведенным впечатлением.
– Ничего, дорогой, – снова по-испански сказал