Шизофрения. Том 2. Исаак Ландауэр
владеть как вещью: хочу – поглажу, хочу – сломаю, хочу – выкину. Тут не в похоти только дело, это чувство настоящей, абсолютной власти: какой там, к чёрту, дуумвират с их импотентскими позывами к тотальной вертикали. Моё, я купил. Понимаешь, что могут и отнять, а то и что похуже, но ты не живёшь тогда глупыми мыслями о будущем, ты растворяешься в моменте, – пьяным жестом, слегка промахнувшись, Михаил налил ещё по одной. Иван сидел с горящими глазами. Как будто желая потушить свой восторг, он снова залпом выпил, но огонь только разгорелся ещё сильнее. Сквозь мутные пары алкоголя в голове Михаил услышал голос, вроде его собственный голос, который сказал или даже приказал: «Дожимай ситуацию».
– Ну, так купил?
– Купил. Вывели всех, кто повзрослее, сторговался до семисот долларов за три; прямо-таки приятно сказать, штуки. Три девочки, лет по двенадцать, все девственницы, как племенной папаша много раз подчеркнул через переводчика, а то бы отдал за пятьсот.
– Не прогадал?
– Где уж там. Кое-какие, конечно, бытовые мелочи, там подучить, там побрить, но в целом у меня и двух баб-то одновременно до этого никогда не было, а тут полгода в бунгало на берегу в такой компании да с кучей наркоты. Если рай и есть, то мне плевать, что я туда не попаду, мне там было бы после этого скучновато, – как-то нервно Иван засмеялся. – Ты не подумай, я, конечно, раскрутил свою фантазию по полной, но границу не переходил. Хотя, какая тут к чёрту граница: живы остались, и сам тому рад. Я их уж не бросил, обратно отвёз, так они не хотели, когда сообразили, куда едем, плакали все, по-моему, искренне. Ты представляешь, до чего они там доведены, если после всех моих издевательств умоляли их с собой взять. Да что там, взял бы, только как привезти: документы, визы, самолёт, граница. Нереально всё это.
– Да ладно тебе горевать, обратно отвёз же, другой бы почки повырезал, чтобы вложения окупить или сутенёрам перепродал. Так что насчет рая ты не спеши крест-то ставить. Помаешься, конечно, в чистилище, ну да кто в наше время без греха.
– Думаю, всё-таки можно поставить. Я ведь когда их домой вёз, подсознательно чувствовал, что это на будущее: приеду ещё разок, съезжу в это же место, вспомнят ведь постоянного доброго клиента, который ещё и товар сдал, хотя бы и слегка подпорченный.
– А приедешь ли?
– Получится если, то обязательно поеду. И плевать мне на все эти нормы морали, грех и прочую бурду, потому что это на самом деле ерунда. Дело не только в том, что я там с ними вытворял. Никогда ни до, ни после этого я так не писал. Помнишь, я же про карандаш начал. У меня потом даже нечто наподобие выставки было. Выходит, что, реализовывая все свои хоть бы больные фантазии, я как бы на время избавлялся от похоти, телесного или даже животного начала, и тогда оставалoсь только духовное. Я не сумасшедший, я тебе серьёзно это говорю.
– К духовности, вроде, другим путём приходят…
– Да, приходят, но это только один путь. Самый тяжёлый. А мой был легче, приятнее и, главное, вдохновеннее. Много