Летняя гроза. Пелам Вудхаус
петь, насекомые – жужжать, ожидая ее решения.
– Что ж, – сказала она наконец, – я тебе верю.
– Вот это разговор!
– Но ты помни, если что…
– Да я!..
– …если что…
– Да я же!
– Ну хорошо.
– Банзай! – закричал Хьюго, словно укротил раненую тигрицу.
5
Бландингский замок дремал в сумерках. Обитатели его занимались кто чем. Кларенс, девятый граф Эмсворт, поминутно оглядываясь, ушел от Императрицы и принялся за «Свиней Британии». Галахад, записав эпизод с фальшивой челюстью, перечитывал сегодняшнюю порцию, и она ему нравилась. Бидж вклеивал в альбом его фотографию. Миллисент глядела в зеркало, о чем-то думая. Хьюго лениво отрабатывал бильярдные удары, размышляя о своей даме, а отчасти – и о том, что хорошо бы съездить в Лондон.
А на втором этаже, в своем будуаре, леди Констанс писала на листке бумаги:
«Дорогой мистер Бакстер!..»
Глава II
Путь истинной любви
1
Сияющий закат, умноживший красоты Бландинга, принес меньше радости тем, кого долг и дела держали в Лондоне. Мортимер Мейсон, старший партнер фирмы «Мейсон и Сэксби, театральная антреприза», полагал, что не помешал бы резкий исландский холод. Мало того что он задыхался, как рыба на суше, – июльская жара губила самый театр. Только вчера, чтобы сократить расходы, он уволил часть хора и очень жалел хористок. Он был добр, когда-то участвовал в шоу и знал, что такое – остаться без работы в середине летнего сезона.
Кто-то постучался в дверь, и вошел свирепый сторож, охранявший контору.
– Ну, что там? – устало откликнулся Мортимер Мейсон.
– Вы примете мисс Браун, сэр?
– Какую мисс Браун? Сью?
– Да, сэр.
– Конечно. – Несмотря на жару, он просиял. – Она здесь?
– Да, сэр.
– Пускай войдет.
Мортимер Мейсон всегда любил эту Сью отеческой любовью – и просто так, и за приветливость, и за прилежание, но больше всего за то, что она была дочерью Долли Хендерсон. Не он один из старых лондонцев умилялся, вспоминая о Долли и добрых старых днях, когда у них еще была талия. Он вылез из кресла, но тут же шмякнулся в него, обиженно восклицая:
– Нельзя же быть такой свежей!
Упрек был заслужен. Когда плавится асфальт и тают антрепренеры, неловко походить на розу, окропленную росой. Сама по себе Сьюзен состояла из глаз и улыбки.
– Простите, папочка! – рассмеялась она, и он слабо застонал, ибо смех ее напомнил ему позвякивание льдинок в кружке пива. – А вы на меня не смотрите.
– Ладно, говори, зачем пришла. Замуж выходишь?
– Не сейчас, к сожалению.
– Разве твой типус не вернулся?
– Вернулся, как раз сегодня. Он ждет внизу. Хотите взглянуть?
– Надо спускаться вниз? – осторожно спросил Мейсон.
– Нет, можно из окна.
Мортимер Мейсон подошел к окну и увидел спортивную машину, а в ней – молодого человека, который, откинувшись на спинку, курил сигарету в длинном мундштуке и сурово поглядывал на местных мальчишек, как бы не поцарапали кузов.
– Ты