Кровавый жемчуг. Далия Трускиновская
дедова невестка, Алена Кирилловна, которую после смерти дедовой жены считали в хозяйстве большухой, главной хозяйкой, и перед ней во всех домашних делах отчет держали.
Стенька сел на лавку. Все, все рухнуло!
– Как же это он, а? – спросил в полном отчаянии земский ярыжка. – Как же?…
– Да не огорчайся ты, соседко, – произнесла нараспев Алена Кирилловна. – Всякого бы так до самой смерти дети досмотрели, как мы дедушку Савватея Осиповича! Нас с тобой бы так досмотрели! И лет уж ему было немало. Сколько, Жданушка?
– Мне уж полвека, – сказав это, хозяин пустился в мучительные внутренние вычисления. – Восьмой десяток – уж точно!
– И нам бы до восьмого десятка дожить! – пожелала себе и всем присутствующим хозяйка.
Очевидно, вся жизнь и похороны деда стали на время семейной гордостью и должны были сделаться предметом соседской зависти.
– Дай Бог не меньше, – согласился Стенька. – А ведь я к вам по дельцу…
И с надеждой обвел взором все лица – Ждана, Василия, Герасима, Ивана и самого младшего – Бориса, а также бабьи – Алены, Марфы, Анны, другой Анны и Вассы, младшей из невесток.
– А что за дельце? – спросил Ждан Савватеевич.
– Да дельце-то с виду пустяшное, но важности немалой, – Стенька приосанился, помолчал и, когда увидел, что все слушают его очень внимательно, продолжал: – Помните ли, как по весне у Савватея Осиповича медвежью харю своровали?
– Какую еще харю? – Хозяин в немалом изумлении повернулся к супруге. – Алена! Это что за бредни?
– А я откуда знаю? – Алена сперва уставилась на Стеньку непонимающими глазами, потом же догадалась. – А и точно! Он, царствие ему небесное, ты же знаешь, любил с деревом ковыряться! Тебя не было, ты тогда в Суздаль уезжал, а он и точно медвежью харю резал, и ее совсем уж готовую украли!
– Деревянную? – уточнил Ждан Савватеевич.
– Деревянную, – подтвердила Васса. – И на моих же парнишек напраслину возвели! Будто бы они, Егорка с Матюшкой, утащили! А зачем им тащить? Дед для них-то, поди, и резал!
– Куда им такую здоровенную? – возразила Алена Кирилловна. – Так ты что же, Степан Иванович, ради этой хари в дом, где покойника поминают, заявился?
– Хорош сосед! – поддержал возмущенную бабу Герасим Савватеевич.
И все пятеро братьев так на Стеньку набычились, что хоть хватай шапку да и выметайся за дверь!
– Да Господь с вами! – воскликнул не на шутку перепуганный Стенька.
Все-таки мужики Морковы были здоровенные, недаром всей семьей в стрельцах служили и в Тимофея Полтева полку на хорошем счету были. Как выйдут, бывало, все пятеро, в рудо-желтых кафтанах с зеленым подбоем, в островерхих сочного вишневого цвета шапках, в зеленых сапожках, и пищали у них на плечах игрушечными смотрятся, так и поглядеть радостно!
– Соседушка! – презрительно сказал Ждан Савватеевич. – Женку бы спросил – она-то, я видел, нашим бабам поминки готовить помогала.
– Да мое дело какое? Я человек подневольный! Велели пойти расспросить – я и пошел! –