Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках. Александр Ципко
фанфаронство» вызывает у меня глубинный душевный протест. У моего поколения память о войне – это и память о безногих инвалидах войны, которые на тележках с колесиками от подшипников взбираются в трамвай и ездят по вагону, прося милостыню. Это солдатское сопереживание бесконечных жертв войны как раз и выразил Александр Солженицын в своей статье «Как нам обустроить Россию»: «Не гордиться нам и советско-германской войной, на которой мы уложили за 30 миллионов, вдесятеро гуще, чем враг, и только утвердили над собою деспотию». Меня в детстве окружали просоветские фронтовики, друзья моего дяди-инвалида, которые, в отличие от А. Солженицына, всерьез ожидали победы французских коммунистов. Но даже они никогда ни одного доброго слова не сказали о «сюртуке Сталина» и все время вспоминали, как их, одесситов, призванных в армию в апреле 1944 года, необученных бросали в бой под румынскими Ясами. Понятно, что никакого восторга война в душах этих фронтовиков не вызывала.
Я, будучи в армии, реально соприкасался если не с войной, то с возможностью войны. Я, наверное, один из немногих, кто жив и помнит о настроении тех, кто буквально ощущал приближение ядерной войны между СССР и США. Я был руководителем отделения радиоперехвата 108 полка ОСНАЗ в страшную ночь Карибского кризиса 1962 года и вместе со своими подчиненными наблюдал, вернее, слышал, как Б-52 с атомными боеголовками двигались по Средиземному морю в сторону СССР, в сторону Черного моря, ожидая тот «sky king», ту шифровку, в которой будет дана команда выпускать ракеты. И как только Б-52 изменили свой обычный маршрут, и вместо того, чтобы после авиабазы в Ливии, после Уилса двигаться назад через Сарагосу домой, обычно говорливые пилоты-американцы замолчали. Замолчали и мы, ожидая худшего. Замолчали и дежурные офицеры штаба полка, спустившиеся к нам в зал радиоперехвата. И, видит бог, ни у кого из нас, советских военных начала 1960-х, ни, как мы чувствовали, у пилотов Б-52 не было радости и восторга, что все мы оказались на пороге войны. Предсказания Апокалипсиса в те трагические дни 1962 года были близки к осуществлению, но никакого религиозного восторга наших душах не было. Никто из нас не думал, кто ближе к раю – или американские пилоты Б-52, или мы, советские солдаты. И, видит бог, сколько было радости в наших душах, когда Б-52, долетев до турецкого Инжирлика, начали возвращаться к себе домой, в Майами, запросив, как обычно, заправку над испанской Сарагосой. И пилоты Б-52 повеселели и начали снова, как всегда, между собой болтать. Тогда, в начале 1960-х, «лишь бы не было войны» было характерно не только для гражданского населения, но и для нас, солдат, для наших офицеров, как правило, выпускников МГИМО.
Нельзя не видеть, что чем больше, дальше во времени русский народ уже в постсоветское время уходил от войны, тем меньше в нашем сознании становилась ценность человеческой жизни. Ценность своей жизни конечно росла, эгоизма с каждым годом становилось все больше. Но ценность жизни других падала. «Если в конце 1980-х – начале 1990-х огромные цифры погибших, как военных, так и гражданского