Живите и помните!. Александр Афанасьев
медленно повернулся. На меня с любопытством смотрел рыжий, средних лет нацгвардеец.
– Да, сэр. Я помню этого парня, – сказал он. Я украдкой выдохнул – есть.
– Где ты его видел?
– В Мехико, сэр. Он постоянно приезжал в посольство, поднимался на последний этаж. Я его видел с парнями из говно-конторы[4].
– Хорошо. Иди.
Когда нацгвардеец вышел, Лерой достал нож, перерезал пластиковую ленту наручников.
– Не знаю, кто ты есть на самом деле, парень, но скажу сразу: тебе я не доверяю и любым, таким как ты, – тоже. Если есть возможность что-то облажать – вы облажаете.
– Сэр, мне не нужно ваше доверие. Я просто ехал мимо.
– И куда же вы ехали, мистер, позвольте спросить? Там же кузены.
– На карте можно взглянуть? Мне не нужна ваша карта, достаточно гражданской.
Лерой мрачно посмотрел на меня, но достал карту для охотников и рыболовов, провел по ней карандашом.
– Кузены дошли вот до этой линии, но информация могла и устареть.
– Зачем же вы пользуетесь устаревшей информацией? Я полезный член общества – дайте мне частоту, позывной, я поеду вперед и буду снабжать вас самой последней информацией по мере возможностей. Если кузены, конечно, не грохнут. Но вы напишите мне бумагу, что я действую по вашему приказу.
Путь я продолжил с бумагой, где было написано, что я выполняю задачи, поставленные армией САСШ. Бумага хорошая, если, конечно, не попасть с ней на ту сторону фронта. Проехав километров десять – я вышел на связь, опознался, доложил, что пока все чисто. Справа от меня – в поле горел североамериканский транспортный вертолет…
Неприятности, как и всегда, начались внезапно. Снова – то самое зловещее шуршание, низкочастотный гул на грани восприятия. Вертолеты…
На сей раз рядом со мной было поле, высокая кукуруза могла скрыть и меня, и моего двойника, вставшего на мои плечи. Не раздумывая, я остановил машину, сиганул туда, не забыв захватить автомат…
Два вертолета – транспортные, «Бристоль Вестминстер», прикрываемые двумя тяжеловооруженными «Шершнями», прошли мимо, направляясь как раз туда, откуда я приехал. Мою машину они не могли не видеть, но ничего не сделали, не попытались, ради смеха, садануть очередью. Значит, у них впереди какое-то дело, и дело безотлагательное.
Я вернулся к машине, настроил связь.
– Койот-четыре, Рейвен на связи, идентификация – белое поле…
Именно здесь я стал впервые использовать позывной «Рейвен», просто переведя свою фамилию на английский язык.
– Рейвен, Койот-четыре на приеме.
– Койот-четыре, два шитхука, две громовые птички[5] прошли направлением на тебя, прием.
– Рейвен, два шитхука, две громовые птицы – принял.
– Койот-четыре, на вашем месте я бы воспринял это всерьез, эти ублюдки выглядели более чем серьезно.
– Рейвен, принято.
В голосе плохо скрываемое раздражение – так и не въехали. Их дело.
– Койот-четыре, прямого контакта с противником нет.
– Рейвен,
Наверное, СРС. Почему-то в любой стране мира у армии и разведки всегда найдутся взаимные претензии.
Шитхук – транспортный вертолет, средний или тяжелый. Громовая птичка – штурмовик, самолет или вертолет.