.

      В пустыне, где один Евгений

      Мог оценить его дары,

      Господ соседственных селений

      Ему не нравились пиры;

      Бежал он их беседы шумной.

      Их разговор благоразумный

      О сенокосе, о вине,

      О псарне, о своей родне,

      Конечно, не блистал ни чувством,

      Ни поэтическим огнем,

      Ни остротою, ни умом,

      Ни общежития искусством;

      Но разговор их милых жен

      Гораздо меньше был умен.

      Богат, хорош собою, Ленский

      Везде был принят как жених;

      Таков обычай деревенский;

      Все дочек прочили своих

      За полурусского соседа;

      Взойдет ли он, тотчас беседа

      Заводит слово стороной

      О скуке жизни холостой;

      Зовут соседа к самовару,

      А Дуня разливает чай,

      Ей шепчут: «Дуня, примечай!»

      Потом приносят и гитару:

      И запищит она (бог мой!):

      Приди в чертог ко мне златой!..[65]

      Но Ленский, не имев, конечно,

      Охоты узы брака несть,

      С Онегиным желал сердечно

      Знакомство покороче свесть.

      Они сошлись. Волна и камень,

      Стихи и проза, лед и пламень

      Не столь различны меж собой.

      Сперва взаимной разнотой

      Они друг другу были скучны;

      Потом понравились; потом

      Съезжались каждый день верхом

      И скоро стали неразлучны.

      Так люди (первый каюсь я)

      От делать нечего друзья.

      Но дружбы нет и той меж нами.

      Все предрассудки истребя,

      Мы почитаем всех нулями,

      А единицами – себя.

      Мы все глядим в Наполеоны;

      Двуногих тварей миллионы

      Для нас орудие одно;

      Нам чувство дико и смешно.

      Сноснее многих был Евгений;

      Хоть он людей, конечно, знал

      И вообще их презирал, —

      Но (правил нет без исключений)

      Иных он очень отличал

      И вчуже чувство уважал.

      Он слушал Ленского с улыбкой.

      Поэта пылкий разговор,

      И ум, еще в сужденьях зыбкий,

      И вечно вдохновенный взор, —

      Онегину всё было ново;

      Он охладительное слово

      В устах старался удержать

      И думал: глупо мне мешать

      Его минутному блаженству;

      И без меня пора придет;

      Пускай покамест он живет

      Да верит мира совершенству;

      Простим горячке юных лет

      И юный жар и юный бред.

      Меж ими всё рождало споры

      И к размышлению влекло:

      Племен минувших договоры,

      Плоды наук, добро и зло,

      И предрассудки вековые,

      И гроба тайны роковые,

      Судьба и жизнь в свою чреду,

      Всё подвергалось их суду.

      Поэт в жару