В сумраке зеркала. Сергей Анатольевич Кулаков
К чему? Это скучно! (опять начинает маршировать) Я расскажу Вам о Баварии, где научился этим танцам.
Леопольд смеётся. Они берут шляпы и выходят из комнаты.
3
Небольшая зала в трактире “Серебряный змей”. Стены разрисованы деревьями. За столом сидят Моцарт с отцом. Входит трактирщик, он хромает при ходьбе.
Моцарт: Папа, вот Иосиф-первейший. Куда важнее, чем править людьми, что не всегда бывает приятно, или ощутимо, есть забота о насыщении людей, что почти всегда и приятно, и ощутимо! Поэтому, в отличие от хорошего правителя, у которого всегда есть враги, хороший трактирщик имеет лишь друзей и поклонников.
Дайнер: Никогда не поймёшь, шутит господин музикмейстер, или говорит серьёзно.
Моцарт: Я не могу шутить, когда дело доходит до гусиной печёнки! Папа, давайте выпьем за капельмейстера кухонь, за виртуоза жаровен и печей, за Иосифа Дайнера!
Дайнер: Спасибо, господин Моцарт, Вы очень добры. Вы ещё помните про пьесу, которую хотели написать для моей трубы?
Моцарт: Да, пьеса для трубы…
Отворяется дверь. Из другой залы заглядывает небольшой человечек.
Человек: (неожиданно говорит густым басом, и Моцарт с любопытством смотрит на него) Эй, трактирщик, можно быстрее?! Мне некогда, я тороплюсь!
Дайнер: Сейчас, сейчас иду.
Человек ворчит и возвращается в большую залу.
Моцарт: Конечно помню. Она готова.
Дайнер: Разве она при Вас?
Моцарт: В моём маленьком, но вместительном ящичке.
Дайнер: У Вас золотая голова, господин музикмейстер!
Моцарт: Будь она золотой – не родила бы ни единого звука, кроме звона, которым и так полна Вена.
Дайнер: Пожалуй, Вы правы, господин музикмейстер. (выходит в большую залу)
Моцарт задумывается, шевелит пальцами, слегка раскачивает головой.
Леопольд: Ты написал музыкальную пьесу для трактирщика?
Моцарт кивает головой.
Леопольд: Это немыслимо!
Моцарт: Отчего же? Он играет на трубе – я пишу музыку; он попросил – я не могу ему отказать, потому как он добрый человек.
Леопольд: Как он заплатит тебе?
Моцарт: Папа, я не пишу музыку на продажу! Она появляется и начинает мучить, пока я не избавлюсь от неё. Когда её покупают – отлично, а если нет, надо ли горевать? К тому же, Дайнер – мой друг.
Леопольд: Друзья вытащат из тебя всё, что смогут и бросят погибать в одиночестве…
Моцарт: Папа, к чему эти мысли?! (с досадой) Нет, не так…
Леопольд: О чём ты?
Моцарт: (сидит, уставившись в одну точку, слегка двигается голова и кисть руки) Ага, вот как… (весело) Готово!
Леопольд: Ты заблуждаешься в отношении к людям, и мой долг сказать тебе об этом. Я немало повидал в жизни и знаю: люди злы и завистливы, особенно к тем, кто отличается от них талантом. Если ты не станешь осторожнее в выборе друзей, ты плохо кончишь.
Моцарт: Папа, с такими мыслями я не смогу писать, а буду в каждом высматривать злые намерения. Полно о дурном! Нам не удастся избежать его, но мы в силах не обращать на него внимания.