Невзгоды по наследству. Михаил Александрович Каюрин
сразу.
Добродушный и немногословный великан Ольшанский преподнёс Мишке поучительный урок, а разговор, который состоялся между ними в тот злополучный день, запомнился ему на всю оставшуюся жизнь.
После отбоя, когда курсанты улеглись спать и в кубрике наступила мёртвая тишина, Мишка услышал приглушённый голос дневального:
– Кацапов, вставай, иди за мной.
Мишка был уже в том состоянии, когда до полного погружения в сон оставались считанные секунды. Он разлепил отяжелевшие веки, взглянул на дежурного, плохо соображая, для чего он ему понадобился. В первый момент ему захотелось послать дежурного куда подальше, приняв его слова за прикол, и перевернуться на другой бок. Дневальный был из соседнего взвода, и Мишка не раз был свидетелем его дурацких шуточек. На сей раз лицо дневального было серьёзным.
– Чё за дела, дневальный? – недовольно пробурчал Мишка, приподнимаясь в постели. – Ты ни с кем меня не перепутал?
– Нет. Великан распорядился привести тебя к нему, – сообщил дневальный. – Напяливай робу и следуй за мной.
Мишка свесил ноги с кровати, тряхнул головой, сбрасывая сладкую дрёму, потом легко спрыгнул на пол с третьего яруса.
– Чё за хрень влетела в его башку среди ночи? – шипел Мишка, натягивая робу. – Неужели до утра нельзя было подождать?
– А я почём знаю? – пробубнил в ответ дневальный. – Старший по званию приказал – моё дело исполнить.
Мишка остановился в нескольких шагах перед дверью баталерки, где находиля старшина. Ему вдруг взбрело в голову, что Ольшанский собирается попросту отлупить его втихаря, поскольку никакого дисциплинарного взыскания за проступок на вечернем построении не было объявлено. И время, и место старшина выбрал самые подходящие для такой цели: офицеры отсутствуют, курсанты спят беспробудным сном, баталерка расположена в таком месте, где даже душераздирающий крик никто не услышит.
– Чё стоишь? – набросился Мишка на дневального, гневно сверкнув в полутьме вспыхнувшими глазами. – Исполнил приказ и греби обратно к тумбочке!
– Я обязан доложить старшине…
– Вали отсюда! Не будет тебе сюжета для трепотни, не жди! Дверь я и без тебя отворю. Исчезни, ну? Кому говорю?
Мишке не хотелось, чтобы дневальный, получивший прозвище «Трепач» за чрезмерную болтливость, стал свидетелем того, что может произойти с ним в следующую минуту. Ему вдруг представилось: стоит отворить дверь, как громила Ольшанский для начала выплеснет ему в лицо оскорбительную тираду солёных словечек, которые Трепач тут же зафиксирует. Потом подойдёт вплотную, возьмёт за шкирку, как щенка, потычет носом в изуродованные вонючие гады, а затем по старой флотской традиции «отрубит банок». Ему довелось однажды видеть, как это делается. Правда, «банки отрубали» в шутливой форме. Табурет лишь слегка коснулся задницы провинившегося пару раз. А что будет, если «банка» окажется в могучих ручищах Ольшанского и приложится он ею к Мишкиной заднице не пару раз, а не