Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык. Наталия Новохатская
вздохнула и приняла собственную добродетель в качестве награды, ну разве что в дополнение к будущей небольшой сумме в твёрдой валюте от доверенной Пенелопы.
Кузина Ирочка звонко чмокнула в трубку и отключилась, мне только и осталось, что проклинать свою вечную бесхарактерность. И деньги маленькие, и голова потом деревянная целый день, а попробуй – откажись! Иришка скучает по мелкому ребенку, а у меня никто по лавкам не плачет. (В октябре Кеша за мной на машине приехал, Ирку родители просто не пустили, день был как раз тот самый, везде по Москве стреляли, а в проходной стояли ребята в бронежилетах и с автоматами. Да уж…)
Однако, не успела я осмыслить перспективу ночного дежурства и раннего эфира, как телефон зазвонил вновь.
– Котик-Катя, вот удача, ты ведь не спишь? – по изощрённому подходу и богатым модуляциям я сразу признала старинную приятельницу Владочку Ким. – Могу я упасть тебе в ноги и одновременно припасть к стопам?
– Валяй, припадай, – я сразу- развеселилась, с Владкой не заскучаешь, но ухо следует держать востро.
– Ты мне завтра нужна просто не знаю как, форменная катастрофа, я в ступоре, никто, кроме тебя, – мелодично ныла Владлена. – Страшное дело, а я компенсирую. Модным парфюмом, у меня летняя сессия хорошо кончилась.
– Твоим парфюмом я уже торговать могу, – последовал мой бессердечный ответ. – А катастрофа наверняка мнимая. Может статься, я тебя прямо сейчас проконсультирую, не пойдет такой вариант? Завтра у меня завал.
– Нет, Котик-Катя, ты мне нужна завтра и во плоти, – грустно, но настойчиво заявила Владлена. – Примерно с семи, часика на два. Может, выкроишь, я тебе в ножки поклонюсь. Бог с ним с парфюмом, отдам всё, вплоть до папиных собраний сочинений.
– (Владкин отец писал замечательные шпионские романы, чем и был известен.)
– Ты бы хоть пунктирно обозначила, на что я тебе сдалась, тогда посмотрю, найдется у меня время или не очень, – я осторожно вступила в торг.
– Хитрая какая, сестричка-лисичка! – вознегодовала Владка. – Я поведаю печаль, изолью душу, а ты возьмёшь и заявишь, что пустяки и суета. Знаю я тебя, девушка, уже не первый год. Всегда была пошлой пуританкой.
(Понятно. Значит, у Владочки очередные любовно-романные затруднения, её нужно вызволять. На моей памяти, а это далеко не все собрания сочинений, апофеозом Владкиных жестоких романсов стал эпизод, когда машинист московского метрополитена душил подругу в её прихожей. Не кому-нибудь, а мне пришлось мчаться по паническому звонку и отговарвать парня от криминального поступка. Удалось с большим трудом.)
– Однако ты меня заинтриговала, – неискренне протянула я.
– Котик, пообещай, что приедешь, тогда я всё скажу. А то мы всю ночь проторгуемся, – заметила Владлена.
– Говори, я слушаю, а потом приму решение, – пообещала я.
– Ну вот слушай. Начинается сказка с присказки, Ангелов уехал в радиактив, – по обыкновению начала Владлена.
(Владкин муж, болгарин Пламен Ангелов