Мятежная. Вероника Рот
под струю воды и тру волосы левой рукой, чтобы вспенить мыло. – Ты собираешься к ним?
– Да, – отвечает Сьюзан. – Если тебе не нужна моя помощь.
– Спасибо за предложение, но, думаю, твоя фракция сейчас нуждается в тебе больше, – говорю я, закрывая кран. Хорошо бы, еще не надо было одеваться. Слишком жарко для джинсовых штанов. Но я хватаю с пола другое полотенце и спешно вытираюсь.
Надеваю красную рубашку. Очень не хочется снова носить что-то грязное, но у меня нет выбора.
– Думаю, что у некоторых женщин из бесфракционников есть запасная одежда, – гворит Сьюзан.
– Может, ты и права. Хорошо, теперь твоя очередь.
Я стою с полотенцем в руках, пока Сьюзан моется. Через некоторое время руки начинают болеть, но она не обращала внимания на свою боль ради меня, значит, я сделаю для нее то же самое. Когда она принимается за волосы, вода брызжет мне на ноги.
– Никогда бы не подумала, что мы окажемся вместе в такой ситуации, – замечаю я. – Болтать в общем душе заброшенного дома, спасаясь от эрудитов.
– Я считала, мы будем жить рядом, – отвечает Сьюзан. – Ходить вместе на общественные мероприятия. Вместе провожать детей до автобуса.
Я прикусываю губу. Это моя вина, что такого никогда не произойдет. Потому, что я выбрала другую фракцию.
– Извини, не хотела заводить об этом речь, – говорит она. – Просто жалко, что я не обращала достаточно внимания на твою жизнь. Если бы я так делала, возможно, я б лучше знала, что происходит внутри тебя. Я вела себя эгоистично.
Я усмехаюсь.
– Сьюзан, в твоем поведении нет ничего плохого.
– Все, – говорит она. – Не дашь полотенце?
Закрыв глаза, я поворачиваюсь, чтобы она взяла полотенце из моих рук. Когда в душевую входит Тереза, заплетая волосы в косу, Сьюзан спрашивает ее насчет запасной одежды.
Когда мы, наконец, выходим, на мне джинсы и черная рубашка, такая свободная, что едва не сваливается с плеч. На Сьюзан свободные брюки и белая рубашка Правдолюбия с воротничком. Она застегивает ее под горло. Скромность Альтруизма доходит до полного пренебрежения комфортом.
Когда я снова оказываюсь в большой комнате, некоторые бесфракционники выходят оттуда с ведерками краски и кистями. Я провожаю их взглядом.
– Они напишут послание для остальных убежищ, – говорит Эвелин, которая стоит позади меня. – На одной из досок. Коды базируются на личной информации, типа любимого цвета, имени домашнего питомца в детстве и тому подобного.
Я не понимаю, почему она решила сказать что-то о кодах бесфракционников именно мне, пока не поворачиваюсь. У нее в глазах то же самое выражение, что было у Джанин, когда та сказала, что разработала сыворотку, которая подчинит его. Гордость.
– Умно, – говорю я. – Твоя идея?
– На самом деле, да, – пожимает плечами она. Но меня не обманешь. Она только пытается выглядеть безразличной. – Я перешла в Альтруизм из Эрудиции.
– Ого, – удивляюсь я. – Не поспевала за бурной жизнью академии?
– Вроде того, – отвечает