Богоявленское. Екатерина Владимировна Дроздова
же, это не разумно, – попытался возразить князь Петр. – Раздача подарков начнется только в десять часов, театрализованные представления к полудню, а высочайший выход и того позже.
– Не разумно, мальчик мой, это ждать утра, чтобы идти к десяти часам, когда начнется раздача гостинцев. Полагаю, народу будет столько, что ничего не останется, когда я приду завтра. А до другой коронации еще доживу ли?
– Для чего вам эти подарки? – удивился Михаэль. – У вас и без того все имеется.
– Вот неразумный отрок, – всплеснул руками Василий Краснов. – А «память»? «Память»– то, какая? Нет, как хотите господа, а остаться без «памяти» от такого торжества мне просто зазорно.
– И все-таки, Василий Саввич, Петр прав! – Не согласился с ним Михаэль.
– Помилуйте, Василий Саввич, – продолжил князь Петр. – В моем полку говорят, что подарков заготовлено 400 тысяч! Всем должно хватить, и не стоит ради этого проводить ночь на поле.
– 400 тысяч штук, всего-то! Нет-нет господа, и слышать ничего не желаю. Вы как знаете, а я отправлюсь.
Старик Василий Краснов был не преклонен и дабы не оставлять родного дядьку одного, Петру Сенявину ничего не оставалось, как отправиться с ним. Вот только предчувствия у Петра были самые скверные.
Приехав на Ходынское поле, которое было выбрано властями местом народного гулянья в день коронации нового императора Николая Александровича, Петр сразу обратил внимание, насколько неудачно оно было выбрано. Испещренное глубокими рвами, оврагами и траншеями, сплошь в ямах и заброшенных колодцах, могло быть пригодно лишь для военных целей, от того и использовалось, как учебный плац для войск Московского гарнизона.
– По какой страшной беспечности выбрано это место, – сказал Петр, оглядевшись вокруг.
Идти с дядькой на поле он наотрез отказался, предпочтя остаться в экипаже, неподалеку от буфетных лавок. Рядом с Петром было оставлено еще несколько экипажей, и он невольно услышал разговор двух ямщиков:
– … а подарки-то я слыхал и впрямь царские. Говорят, будто в цветной платок завернуто полфунта колбасы, сайки, конфет разных, а еще орехи, пряники, да кружка та, что… – мужик замялся, вспоминая нужное слово. – Ну как это? Которая вечная.
– Ну?! – изумился второй ямщик.
– Вот тебе и ну! А еще зрелища, говорят, не виданные будут.
– Это ж, какие еще такие зрелища?
– А такие! – продолжил рассказывать, с горящими глазами, первый ямщик. – Будто представления будут из разных опер и цирк с дрессированными зверятами приедет.
– Ну?! – снова изумился второй ямщик.
– Вот тебе и ну!
«До чего же наш мужик охоч до развлечений», – подумал про себя Петр. – «А ведь все от темноты его, неграмотности. Скорее всего, эти два мужика, за жизнь свою, ничего, кроме этих вот повозок, и не увидят, а тут такое зрелище!».
Невообразимая жалость к ним вдруг наполнила сердце Петра и нестерпимое желание покинуть это место, как можно скорее, чтобы не видеть, как эти люди начнут хвататься