Сказки моего детства и прочая ерунда по жизни (Неоконченный роман в штрихах и набросках). Игорь Николаевич Макаров
на досуге, если, конечно, мне не будет очень лень.
Мои родители никогда не наказывали особенно детей и их отпрыски были довольно самостоятельными и независимыми явлениями природы. Если бы они взялись нас наказывать, то лупцевать нас пришлось бы начать ещё за девять месяцев до нашего рождения и продолжать бить смертным боем до самой нашей смерти. Если собрать все наши проказы, то их хватит на любой роман. Одно то, что к шестнадцати годам у пацанов было по ружью, да ещё Тозовка, о которых не предполагали родители, то вы можете представить, что мы могли натворить. Только бог уберёг нас оттого, что мы не отправили к нему пару представителей земной цивилизации. Если добавить к этому всякого рода самопалы и пистолеты, которые все-таки стреляли, несмотря на те примитивные орудия изготовления, что мы имели, то вы уж точно должны возмутиться и потребовать от нас срочного разоружения во имя своей безопасности. Впрочем, богу было неугодно ломать наши судьбы, и представители человечества так и бродят по земле, не изрешеченные нашими пулями. Впрочем, это оружие превратило нас с братом в страстных охотников, хотя в то время в окрестностях З-й обитали только лисы и пара захудалых зайцев, десяток уток. Но все-таки мы стали ими.
Вы наверно уже представили меня каким-то чудовищем? Напрасно. Всё как раз напротив. Я был тихий, не очень задиристый мальчик, который больше всего времени проводил за книгами, за работой и исправно помогал родителям. О моём существовании многие и не догадывались, даже вездесущие бабки, которые почему-то всегда путали меня с братом, поскольку мне приходилось все время донашивать его одежду, так что эта история принесла не только подвижническое стояние на горохе, ранее изгнание из октябрят и едва ли не из школы, но и всеобщее признание. Из школы меня не выгнали только потому, что средняя школа в З-х была почти единственная. Впрочем, из октябрят меня больше не изгоняли, поскольку я уже учился в третьем классе, так что в следующий раз меня выгоняли уже из пионеров и не единожды. Из комсомола меня не выперли, только потому, что я вступил в него весной последнего года обучения в школе, предвидя хождение в институт и по блату, так как вторым секретарем был одноклассник моего брата Вовка Антонов, с которым мы гоняли футбол, ещё будучи голенастыми недорослями. Мое откровение на бюро Райкома комсомола, по поводу вступления в комсомол, повергло всех в истерический хохот, и меня включили в эту славную организацию, даже без иных прочих формальностей, типа общего собрания и прочих прибамбахов, по одному Вовкиному звонку. Впрочем, к комсомолу я отношусь с уважением, по крайней мере, мужики там были на порядок умнее и серьезнее, чем в партии, и не делали умных лиц при этом.
Эта история приходится на второй период моего хождения в цивилизацию. Цивилизация очередной раз подавилась моими костями и попыталась выплюнуть их, но я этого даже не заметил. Она давилась мною много раз, но мне как-то было не до неё и потому эту самую цивилизацию ещё больше злило. Но пора бы нам вернутся к этой истории. Она наделала столько шума, что даже отец был вынужден меня наказать, хоть я был его любимым