Живые мишени. Роман Всеволодов
начать выпуск новых денег, и вот – приходится расплачиваться старыми, имевшими хождение еще в той, совсем другой, царской России.
И ведь уже не миропомазанник Божий, не государь всея Руси, изображен на них, а обыкновенный узник. Однако деньги есть деньги. Благодаря им еще не кончилась полностью в стране власть низвергнутого императора.
Глава шестая
Жизнь уже начала входить в какое-то привычное русло, вынужденные неудобства становились все более привычными. Кроме того, была надежда на возможное освобождение. Мнилось, мечталось, что в таком большом количестве приезжающие на жительство в Тобольск люди – члены одного заговора, призванного если и не восстановить самодержавие на Руси, то, по крайней мере, сделать все возможное для спасения последнего российского императора. И вот… опять срываться с места, оставлять уже ставшие привычными стены, лишаться надежды избавления от положения узников… И ведь даже неизвестно куда, зачем, с какой целью, почему так срочно… Прибывший два дня тому назад комиссар объявил о том, что должен непременно доставить всех узников к назначенному месту, не дав никаких разъяснений о положении этого места. Еще он заявил, что раз Алексей так сильно болен, то он повезет одного лишь Николая Александровича, а вся семья присоединится к нему позже. И все-таки… для чего он понадобился им так срочно? Не для того ведь, чтобы они принесли ему свои извинения. Опять какая-то ловушка, какая-то каверза… Снова – в путь, в неизвестность, в ожидании лишь самого худшего.
Один раз их уже препроводили из родного Царского Села сюда, в Тобольск. Но тогда сделано это было все-таки ради их безопасности. Министр юстиции Керенский, которому и принадлежала эта идея, говорил потом, что произошло это очень вовремя, – едва вся царская семья с челядью были отправлены в надежный Тобольск, тут же до зубов вооруженная самозваная советская делегация ворвалась в царскосельский дворец с требованием предоставить им царя.
– И нет сомнения, что они увезли бы вас на своем броневике… А что было бы дальше – бог весть. Все-таки, поверьте мне, партия большевиков в своих действиях руководствуется куда менее гуманными принципами, чем мы.
Керенскому, поначалу встретившему у Николая Александровича и его семьи естественное отторжение, какое вызывает у человека всякий тюремщик, своими речами об их безопасности удалось впоследствии получить к себе несколько другое отношение. Однако ни Николай Александрович, ни кто-либо другой не догадывались об истинной причине перевода плененной семьи в Тобольск. Больше того, сам Керенский тоже пытался обмануть себя, лицемерно ища в собственных глазах возвышенное оправдание для своего малодушия. Потом уже, когда случится великая трагедия, когда никого из семьи последнего российского императора не оставят в живых, включая детей, еще только начинавших жить, Керенский примется истово заверять всех подряд, что именно он больше, чем кто-либо, радел о спасении Николая, супруги и детей его. «Мы вывезли их в самое тогда в России безопасное место – Тобольск, –