«Я гибну, но мой смех еще не стих», или Сага об Анле Безумном. Книга первая. Сергей Николаевич Кочеров
приводить свои ладьи и людей. Простой народ стоял за него горой, а знатные люди горько шутили, что если при Хельги им было, как под деревом в грозу, то при Харальде стало, как в бурю под скалой.
Перед тем, как отплыть на пир к Хрёреку конунгу, Харальд заехал в усадьбу «Вересковая пустошь» проститься с матерью и братом. Узнав от старшего сына, куда он держит путь, Асгерд, дочь Торбранда, предостерегла его:
– Твой отец желал быть в чести у конунга, но вышло так, как он не предвидел. Не зря говорят люди: одно дело – храбрость, а другое – удача.
– Люди также говорят, – заметил Харальд, – что пагубны советы женщин. Я же не из тех, кто отказывается от счастья, чтобы не накликать беду.
Затем он попросил Фенге лучше следить за порядком в их владениях. Тот же, словно его выпроваживают с небес на землю, вопрошает брата:
– Не возьму я в толк, почему ты решил, что один поедешь к Хрёреку конунгу? Мне доподлинно известно, что он созывает на пир всех хевдингов. Поэтому я тоже считаю себя вправе принять его приглашение.
– Ложна молва, – усмехнулся Харальд, – будто ты выше земных забот. Вот уж не думал, что о людских делах ты думаешь больше, чем о дарах нашим богам.
– Я не намерен, – зарделся Фенге, – препираться о вещах, в которых ты мало смыслишь. Но не забывай, кто берег отчину, когда ты воевал за морем. Я не в таком долгу перед тобой, чтобы хранить землю, пока ты будешь пировать у конунга.
Харальд говорит, что он волен поступать, как знает, ибо каждый выбирает свой путь. Фенге на это отвечает, что не видит большой потери, если они порознь приедут в Хлейдр. Мать пыталась их помирить, но братья стояли каждый на своем и простились прохладно, как утомленный хозяин с засидевшимся гостем.
XXIV
В середине лета к Хрёреку конунгу приехали хевдинги и херсиры со всего Данмёрка. Люди сидели рядами в большом зале за широкими столами. Сам конунг восседал на дубовом троне под родовым ясенем, ветви которого поддерживали своды, а верхушка возвышалась над крышей. Первый день хозяин потчевал гостей рыбой и пивом, второй – мясом и медом, третий – сластями и вином, редкими на Севере. Люди ели и пили, обменивались новостями, слушали саги, играли в хнефатафл58, славно проводя время. Чтобы сделать их отдых еще приятней, вечером в палату приходили женщины, которые разделяли с мужчинами застолье и беседу. На пирах у Хрёрека конунга был также заведен обычай, что мужчина и женщина, сидевшие вместе, пили из одной чаши. Поэтому каждый гость желал разделить скамью с той, которая могла наполнить его глаза радостью, а дух весельем.
Исполняя волю конунга, в Хлейдр тогда съехались самые красивые девушки и женщины Датской державы. Однако всех их затмила Герута59, дочь Хрёрека конунга. Совсем еще юная, тонкая, стройная, с легким румянцем, несмелой улыбкой, пока не познавшая силу своей красоты, она взошла в палату, как яркая звезда на вечернем небе. Густые пепельные волосы падали ей на плечи, ореховые глаза влажно блестели, а нежная кожа лица и рук светилась, как
Хнефатафл – популярная настольная игра, напоминающая шахматы, с распространением которых в Скандинавии (X-XI вв.) постепенно была забыта.
Герута (