Как, вы еще в своем теле!. Алексей Леонтьевич Мильков
мужскую роль.
– Я защищаю своё женское достоинство!
– Не будь такой дурой, дорогая. Пока я обращаю внимание на других женщин, я в их ряду высматриваю тебя. Благодаря мне, ты не затерялась на просторах любви. Это мой показатель мужской боеготовности! – сказал Килин Клер покровительственным тоном. – Всё остальное – это твои подозрения и глупости. Сейчас у тебя просто плохое настроение, но завтра ты будешь другая – мягкая и покладистая, и вспомнишь обо мне.
– Нет, завтра ничего не изменит.
– Я тебя уверяю, что ты утром проснешься белая и пушистая, вся в шоколаде, встанешь с нужной ноги, плюнешь через левое плечо, перепрыгнешь через заколдованный круг, сама посмеешься над собой, прибежишь и бросишься мне на шею.
– Килин, ты действительно смутьян и сукин сын!
– Я знаю.
– Ты знаешь это? – официантка ошарашенно смотрела на него.
– Мне ли себя не знать.
Дмитрий решил прекратить перепалку, предложив еще одно испытанное средство. Он поднял руку с открытой ладонью, призывающей к перемирию, говорящей о том, что требуется не враждебность, а уважение друг к другу, воззвать стороны к благоразумию, что надо забыть распри, и сказал:
– Есть такое понятие, как “молчаливое согласие”. Так на биржах играют честные трейдеры. На моей родине народ даже женится по этому принципу. Вам подходит именно этот вид отношений.
– Как? Молчать на ее ужимки! – взметнулся Килин.
– У него остроумие, как у свиньи, – огрызнулась Сюэмель.
– У кого? Это у меня-то? – опешил Килин Клер.
– Так оно и есть на самом деле.
– Я ухожу от тебя!
– Скатертью дорога, – ответила Сюэмель.
Дмитрий постарался унять будущих супругов.
– Говорят, разлука укрепляет чувства! – сказал он. – На время надо расстаться.
– Она ещё прибежит ко мне! – воскликнул Килин.
– Килин Клер, не мешай работать, иди домой, не приставай к посетителям. – Официантка пыталась остановить его, но его в подпитии распирало благодушие и желание высказаться.
– Вздор, моя ненаглядная; я ведь рассказываю откровенности про нас с тобой не кому-нибудь, а лучшему другу.
– Дмитрий, не стоит принимать его слова всерьез, – сказала Сюэмель, она взяла Килина за плечи, но силы были неравны.
– Килин, ты уделяешь нашим отношениям чрезмерное внимание, – предупредила она.
– Драматизирую ситуацию?
– Зачем же? Оглупляешь и опошляешь.
– Почему же? Отвечай за свои поступки и трескучие фразы… Это ты придаешь отношениям спекулятивное провокационное толкование.
– Неправда! Я придаю им изначальное конкретное значение.
Создавалась тупиковая ситуация, и Дмитрий был в её эпицентре.
– Килин и Сюэмель, – обратился он к ним, – чтобы не было между вами кривотолков, надо заводить каждый год по ребёночку, и через десять лет, уверяю, ты, Сюэмель, забудешь, что такое подставлять бока мужчинам для всеобщего обозрения. Тебе, Килин, тоже будет недосуг