Второе пришествие. Владимир Моисеевич Гурвич
надеюсь на вас и на вашего батюшку, – продолжил Чаров. – Вы должны как можно больше находиться рядом с ним.
– Это не просто, мы не дружны.
– Мне это прекрасно известно, – вкрадчиво произнес протоирей. – Но вы должны изменить ситуацию. Внушите ему, что его книга заставила вас задуматься над его выводами, хотя первоначально вы их отвергли. Подискутируйте. Если надо, в чем-то соглашайтесь. И по-возможности привлеките к разговорам отца Вениамина. Ваш брат уважает отца. Это то задание, которое вам поручаю не я, а патриарх.
– Это великая честь. Сделаю, что смогу, – с волнением произнес Матвей.
Чаров тихонько вздохнул.
– Я предчувствую, что всем нам предстоят непростые испытания.
10.
Весь оставшийся день и большую часть ночи Введенский размышлял над тем, чему был свидетелем. С одной стороны все это казалось абсолютно нереальным, каким-то перфомансом, хотя, кто его придумал и с какой целью разыграл, было непонятно. С другой стороны, если невероятные события, которые не вписывались в представление о возможном, разыгрались две тысячи лет назад, то почему они не могут в каком-то виде повториться снова. Да и вообще, знаем ли мы границы допустимого, за историю человечества знает много чудес, причины которых так и остались неразгаданными. Поэтому не стоит с порога отвергать все, что увидел, решил Введенский, как бы порой неправдоподобным это казалось. Лучше попытаться попробовать понять, что это все означает. В любом случае выглядит вся эта кампания крайне необычно. И даже если есть один шанс из тысячи, что они те, за кого себя выдают, то только ради этого стоило появляться на свет божий. Такого еще ни с кем не было, по крайней мере с того момента, как Христос исчез из поля зрения человечества, а взамен его появилось христианство. И если теперь он стал свидетелем Его возвращения, то это величайший дар судьбы.
Но Введенского беспокоила еще одна мысль: ему хотелось, чтобы Вера тоже познакомилась с этими людьми. И в первую очередь с тем, кто называет себя Иисусом Христом. Впрочем, для себя Введенский решил, что отныне будет мысленно называть Его этим именем, без вводного предложения. А в дальнейшем, возможно, станет ясно, кем на самом деле является этот человек.
Введенский проснулся с мыслью, может ли он позвонить сегодня Вере? Давно у него не возникал такой вопрос, но после того, как она ушла, не попрощавшись с презентации, он не мог избавиться от ощущения, что в их отношениях что-то серьезно изменилось. Сама уж она точно первой не даст о себе знать – не тот характер. Значит, инициатива должна идти от него.
Он позвонил ей в то время, когда она по его расчетам должна была быть свободной. Голос Веры звучал холодно и отчужденно, но то, что она не бросила трубку, было все же хорошим знаком. Значит, есть надежда, что разговор не завершится ничем.
– Вера, дорогая, нам очень нужно поговорить.
– Ты все сказал, а я все услышала. Этого вполне достаточно.
– Так не бывает. Человек никогда не может сказать другому человеку всего. Так думают только скудоумные люди.
– Значит, по-твоему, я скудоумна?
Введенский