Белокурый. Засветло вернуться домой. Илона Якимова
проведшая рядом с ним тридцать два года, не родившая ему детей, не принесшая земель. О сыновьях не сказал ни слова. Все сношения с Робертом и Джоном-младшим осуществлялись только через официальные письма Максвелла, отправляемые от его имени Тайным советом короля, причем, половина тех писем, с убеждением служить Генриху Тюдору, подложны. Ни слова не сказал – почему? То ли знал, что увещевания не помогут – для уже купленного Роберта, то ли был уверен, что и так все ясно – для Джона, который правдами и неправдами держал крепости до последнего. Трив, Карлаверок, Лохмабен – когда падут они, падет и вся Западная Марка целиком. Этого момента с трепетом ждали по обеим сторонам Границы…
Лорд Джон, остановясь, закашлялся так, словно в груди у него что-то рвалось, сам поймал руку Босуэлла для опоры. Заключение окончательно подкосило и без того не слишком крепкое в последние годы здоровье Максвелла. Босуэлл никогда не был с ним в близких, сердечных отношениях, но и зла от отчима не встречал.
– Я могу что-нибудь для вас сделать, лорд Джон?
Тот, прищурившись, глядел мимо пасынка, потом, помолчав, вдруг сказал вовсе не то, что ожидалось:
– Можешь. Никогда не отдавай им Хермитейдж, Патрик. Я не могу приказать тебе, но если ты видел от меня хоть сколько-нибудь добра во всю жизнь – не отдавай Хермитейдж сассенахам.
Босуэлл коротко улыбнулся:
– На этот счет можете быть спокойны, лорд Джон. Несмотря на любые клятвы и обещания, несмотря на любые слухи, что пойдут обо мне… это и не входило в мои планы.
– Никогда мне не нравилась подобная изворотливость, но тут именно тот случай, когда только ей и место. Время сейчас такое, что прямодушие не в чести.
Старший сын Максвелла открыто держал руку англичан. Младший – служил интересам семьи.
– Время всегда одинаковое, лорд Джон. Дело в дорогах, которые мы выбираем.
Они обменялись взглядом. Потом на бледных губах лорда Джона также мелькнула улыбка:
– Ты дьявол… и всегда был таким. Ты чертовски похож на своего деда сейчас, хоть я и мало знал его. А еще… пришли мне хорошего кларета и годного лекаря. Судьбы моей они не поправят, но скрасят дни до встречи с Всевышним… возможно.
Джон Максвелл умер поздней осенью 1546 года в Тауэре, так и не согласившись на условия присяги королю Генриху. Патрик Хепберн отослал матери в Эдинбург его обручальное кольцо и нательный крест. Карлаверок, Трив и Лохмабен были сданы англичанам старшим сыном покойного прежде, чем весть о кончине достигла его вдовы.
Цвет разлуки – черный, и чувство – горечь, едкая, словно дым жаровен на улицах Лондона. Только плащ он носил, украшенный фамильным гербом, заколотый брошью – та самая голова лошади, да дедова цепь по-прежнему поблескивала на груди. Как бы ни был беден третий граф Босуэлл в изгнании, не узнать его было невозможно для тех, кто хоть раз имел счастье столкнуться