Комедии. Денис Фонвизин
target="_blank" rel="nofollow" href="#n_45" type="note">[45]. Твой муж объявил любовь свою моей матушке! Ха-ха-ха-ха!
Советница. Не вправду ли? (Во время речи Бригадиршиной отводит Сына и нечто шепчет ему.)
Бригадирша (в сердцах). Ах он, собака! Да что он и вправду затеял? Разве у меня Бог язык отнял? Я теперь же все расскажу Игнатью Андреичу. Пускай-ка он ему лоб раскроит по-свойски. Что он это вздумал? Ведь я бригадирша! Нет, он плут! Не думай того, чтоб он нашел на дуру! Мне, слава богу, ума не занимать! Я тотчас пойду…
Сын и Советница ухватили ее за полы.
Сын. Матушка, постой, постой…
Советница. Постой, сударыня.
Сын. Да разве ты, матушка, не приметила, что я шутил.
Бригадирша. Какая шутка! Ведь я слышала, как ты божился.
Советница. Он, сударыня, конечно, шутил.
Сын. Черт меня возьми, ежели это была не шутка.
Бригадирша. Как, ты и теперь так же, батюшка! Что за дьявольщина! Да чему же верить?
Советница. Как, сударыня! Вы не можете шутки отделить от серьезного?
Бригадирша. Да нельзя, мать моя: ведь он так божится, что мой язык этого и выговорить не поворотится.
Советница. Да он, конечно, в шутку и побожился.
Сын. Конечно, в шутку. Я знавал в Париже, да и здесь, превеликое множество разумных людей, et même fort honnêtes gens[46], которые божбу ни во что не ставят.
Бригадирша. Так ты и заправду, Иванушка, шутил?
Сын. Хотите ли вы, чтоб я еще вам побожился?
Бригадирша. Да ты, может быть, опять шутить станешь! То-то, ради бога, не введи ты меня в дуры.
Советница. Кстати ли, радость моя! Будь спокойна. Я знаю своего мужа; ежели б это была правда, я сама капабельна взбеситься.
Бригадирша. Ну, слава богу, что это шутка. Теперь душа моя на месте. (Отходит.)
Сын и Советница
Советница. Ты было все дело испортил. Ну ежели бы матушка твоя нажаловалася отцу твоему, ведь бы он взбесился и ту минуту увез отсюда и тебя с нею.
Сын. Madame! Ты меня в этом простить можешь. Признаюсь, что мне этурдери[47] свойственно; а инако худо подражал бы я французам.
Советница. Мы должны, душа моя, о том молчать, и нескромность твою я ничем бы не могла экскюзовать[48], если б осторожность не смешна была в молодом человеке, а особливо в том, который был в Париже.
Сын. O, vous avez raison![49] Осторожность, постоянство, терпеливость похвальны были тогда, когда люди не знали, как должно жить в свете; а мы, которые знаем, что это такое, que de vivre dans le grand monde[50], мы, конечно, были бы с постоянством очень смешны в глазах всех таких же разумных людей, как мы.
Советница. Вот прямые правила жизни, душа моя. Я не была в Париже, однако чувствует сердце мое, что ты говоришь самую истину. Сердце человеческое есть всегда сердце, и в Париже, и в России: оно обмануть не может.
Сын. Madame, ты меня восхищаешь; ты, я вижу, такое же тонкое понятие имеешь о сердце, как я о разуме. Mon Dieu! Как судьбина милосердна! Она старается соединить людей одного ума, одного вкуса, одного нрава; мы созданы друг для друга.
Советница. Без сомнения, мы рождены под одною кометою.
Сын. Все несчастие мое состоит в том только, что ты русская.
Советница.
И даже очень порядочных людей.
Легкомыслие, дурачество.
Извинить.
Вы правы!
Жить в большом свете.