Найти, чтобы потерять. Наталья Костина
бы и нет? – покладисто соглашаюсь я. – Там же можно заодно и посмотреть… подписать?
– Нет, не нужно, – осторожно останавливает меня мой новый владелец, работодатель и барин, уже приготовивший по мою душу купчую крепость. – Разрешите дать вам совет, Лев Вадимович: никогда не путайте отдых и работу и не подписывайте ничего наспех!
Сказать ему, что ли, что я и в редакции ничего не читаю, а подмахиваю с ходу, едва успев плюхнуться напротив своего драгоценного редактора? Мне тычут пальцем, и я тут же ставлю свой залихватский автограф, потому что попросту не способен переварить все эти параграфы, пункты и подпункты, форс-мажоры и штрафные санкции. Обязательства сторон и смертную казнь в случае завала сроков? Две недели – лишение чести и достоинства. Месяц – порка розгами. Три – удушение в темном углу. Полгода – прилюдное четвертование с принудительной явкой остальных членов писательской гильдии и одновременная конфискация всего имущества, включая кактус.
Неизвестно, с какой стати, но Ник Ник явно мне благоволит, желая быть и патроном, и наставником, и добрым дядюшкой в одном лице. Интересно зачем? И не кроется ли тут что-то… что действительно стоит изучить заранее и ни в коем случае не соглашаться? Или же в нем до сих пор бродит старое чувство вины? Во-первых, это он нанес мне травму средней тяжести, а во-вторых, я не взял тогда в качестве отступного с него почти ничего… ничего, кроме информации, которую он сам считал гроша ломаного не стоящей, но которая помогла разгадать тайну! Однако Ник Ник остался в неведении… или же он все-таки все узнал? И не потому ли я прискакал сюда по первому его зову? Явился, оттого что снова подсознательно жажду пережить нечто подобное прошлогоднему приключению? Типун тебе на язык, Стасов! Только еще одного убийства тебе и не хватало, причем убийства настоящего, а не вымышленного! И ты вовсе не Макс, чтобы противостоять хитроумным козням, разоблачать шпионов, предотвращать ограбления века и ловить террористов! Ты не умеешь стрелять, не владеешь никакими единоборствами и даже свою ленивую задницу до сих пор не удосужился вытащить из кровати, хотя время уже ближе к обеду, чем к завтраку, который тебе полагался, но ты его пропустил!
– Договорились! – стараясь казаться благодарным, говорю я. – Не буду никогда ничего подписывать, не читая! А также читать неподписанное. И вообще ничего не буду читать! Просто так, на всякий случай!
– Я очень ценю в людях, особенно в писателях, чувство юмора! – сдержанно произносит тот, что давал за мою ушибленную голову тридцать тысяч в конвертируемой твердой валюте – куда более твердой, чем моя голова и мои убеждения! Потому что хоть моя голова и выстояла тогда, получив лишь сотрясение, с убеждениями вышло куда печальнее. Убеждения я готов сейчас засунуть в карман, потому что пользы от них никакой, особенно финансовой. И второй данный мне судьбой шанс я никак не желаю упустить. Потому что этот шанс может сработать, подарив мне – пусть временно! – но зато то, что я ценю больше всего: ощущение свободы. Свободы переместиться в практически любую выбранную точку на